ЛЕВ
Льва дух достаточно суров,
Душою мягок Лев и кроток.
О, для души так мало корок
Реальности, и просто слов.
Слова молитвы так нужны,
Как оживительная влага.
Ещё – отменная отвага
В себе жить, много в нас вины.
Сосуд с виною человек,
И содержимое меняя
Лев постигает сумму рек
Небесных, имена их зная.
Такою глубиной живёт,
Что смерть не получает плод.
МАКАРИЙ
Макарий, мёд духовных сот
Познавший, кротостью с любовью
Дышал, и сердцем был высок,
А в нём душа, её здоровье
Так сложно выявить, когда
Кругом дела, делишки, деньги.
И только Оптиной среда
Даёт ступени, не ступеньки.
Макарий сладостью медов,
Но это истинная сладость.
Не отходящий от трудов,
Духовную оставил младость,
И в поле зрелости вступил,
И в нём великолепен был.
МОИСЕЙ
Кроткий старец настоятель
Преподобный Моисей,
Погубил в себе страстей
Слишком много – нестяжатель.
Но одну оставил он –
Страстью к Богу жив, дыханье
Выровнял, иное фон.
Бог – источник мирозданья.
Нестяжательства пути
Сложные – по ним идти
Лишь и надобно монаху.
Кроткий старец Моисей
Дышит правдою лучей,
Вовсе не доступен страху.
АНТОНИЙ
Антоний – Моисеев брат,
Сподвижник Моисея кроткий.
Монах весёлый, беззаботный?
Бывает ли? Есть виноград
Духовный, глазу не узреть.
Антоний строг, но это в меру.
Иисусе, победивший смерть
Очистил нашу атмосферу.
И всё же остаётся смерть,
За оной разное бывает.
И служба мощно полыхает,
В её огне и ярь и медь.
Антоний. Кроткие дела.
Его души колокола.
ИЛАРИОН
Иларион, вернувший многих
На веры сложные стези.
К молитве был из самых строгих,
Молясь и умер. Ну, срази
Бес человека вот такого?
Бес-богослов всегда умён.
Его, однако, праздно слово,
Поэтому, растает он.
Иларион, труды вершащий,
Труды молитвы настоящей,
Уходит полностью в неё.
В ней растворяется своё
Во имя общности всеобщей.
И станем жить небесной рощей.
АМВРОСИЙ
В скиту Амвросия дана
Оснастка золотого света,
Какая глазу не видна.
Но важно всё-таки не это.
Амвросий – голубь, кроток он,
И глубока его молитва.
И Оптиной огромный фон,
Незримая на оном битва.
Амвросий воин. Хоть старик,
И к битве буднично привык.
Другие чувствуют сиянье,
Идущее, что не понять.
Он поднимается опять
На битву, и звучит молчанье.
АНАТОЛИЙ (ЗЕРЦАЛОВ)
Анатолий светел… Если надо
Утешенье, то к нему идут.
И души его пространны клады,
Ибо правильно прошёл маршрут.
С неба можно запросто сорваться,
Рвущегося в небо за сапог
Сдёрни, дела нечего бояться.
На пылинку Анатолий строг.
Ну а так – и доброта, и ласка.
Невозможна никакая маска.
Искренность растворена в крови
Чудом и заветами любви.
Только Бог и знает, кто же спасся,
Говори о том, не говори.
ИСААКИЙ
Исаакий старчества заветы
Сохранял на протяженье лет.
Есть наветы, смрадные наветы,
Длятся много лет. Гирлянды лет.
Исаакий сохраняет зёрна
Старчества, они весьма важны.
И работает весьма упорно,
Иссекая камешки вины
Из себя – во всех такие камни.
А должны они в молитву кануть.
И познать величье глубины
Человеку можно. Исаакий
Знает, что грешнее он, чем всякий.
Но ему сады высот видны.
ИОСИФ
Незлобие, смирение,
Неприхотливый свет.
Свет Божьего радения,
Другого в сердце нет.
Иосиф у Амвросия
Учился – ученик
Удачный… Всё же просо я
Духовное из книг
Постиг, насколько можно, и
Уж скоро времена
Черны придут, тревожные,
Но жизнь и в них дана.
Иосифа незлобие
Как факт Богоподобия.
ВАРСОНОФИЙ
Скитоначальник из военных -
В одну преобразился ночь.
Негожее уходит прочь,
Плодов немало совершенных.
Он пастырем во время той
Войны русско-японской бывши
В ней людям даровал покой,
И смерти не боялся – иже
И жизни не боялся с ней.
Скитоначальник прозорливый,
Свободен от чумных страстей.
От страсти также говорливой.
Он прозревает, что грядёт,
И сам в прозрениях растёт.
АНАТОЛИЙ (ПОТАПОВ)
Анатолий младший простеца
Исполнял порою роль – так надо.
Сильным оставался до конца,
Убивать пришли – лихие гады.
Чтобы оным души не мрачить,
Ночью Анатолий сам уходит.
Путь души сумеем ли постичь?
Он – сложнее мира по природе.
Как цветут небесные сады
Для монаха в жизни открывалось.
…зря духовным зреньем грезишь ты,
Понимая собственную малость.
Анатолий младший человек,
Духом укрепивший чёрный век.
НЕКТАРИЙ
Нектарий непрестанною молитвой
Обрёл великолепные дары.
Он сам светился драгоценной битвой –
И бесы отходили… до поры,
Вновь возвращались, проиграв, опять же
По норам расползались… Старец был
Способен утолить духовну жажду
Всех малых – если малый поспешил.
Прозрачна участь прозорливца света,
И тяжела, и мы не знаем эту –
Не изучали, столь она сложна.
Нектарий, чётко осознавший знаки
Даруемые, ибо свет – во мраке
Не погибает. Свет, как глубина.
НИКОН
Любвеобильный пастырь Никон,
Самоотверженный весьма.
Немало прочитавший книг он,
Знал, что молитва есть весна.
Закрыта Оптина обитель,
Служенье далее вершит
Упорный Никон – победитель:
Духовный не закроют скит.
Мученья претерпевший кротко,
Изгнание изведал он.
Ушёл как исповедник – вот как,
Лишь в долговечный свет влюблён.
Монаху всякая кончина
Со светом высоты едина.
ИСААКИЙ II
Исаакию Второму выпал
Жребий самый мудрый изо всех.
Чаша есть – он эту чашу выпил,
Принимая всё, отвергнув грех.
Он четырежды тюрьмы пределы
Сильною молитвой насыщал.
Хорошо, что пострадает тело,
Мученическим был бы и финал!
Кротость не теряя, сберегая
Высоту души своей, опять
Понимает, сколь пределы рая
Скрыты – ибо надо с боем брать.
Жизнь, как сгусток света – важно это,
Ибо очень мало в душах света.