ЛЕВ
Льва дух достаточно суров,
Душою мягок Лев и кроток.
О, для души так мало корок
Реальности, и просто слов.
Слова молитвы так нужны,
Как оживительная влага.
Ещё – отменная отвага
В себе жить, много в нас вины.
Сосуд с виною человек,
И содержимое меняя
Лев постигает сумму рек
Небесных, имена их зная.
Такою глубиной живёт, Что смерть не получает плод.
Такою глубиной живёт, Что смерть не получает плод.
МАКАРИЙ
Макарий, мёд духовных сот
Познавший, кротостью с любовью
Дышал, и сердцем был высок,
А в нём душа, её здоровье
Так сложно выявить, когда
Кругом дела, делишки, деньги.
И только Оптиной среда
Даёт ступени, не ступеньки.
Макарий сладостью медов,
Но это истинная сладость.
Не отходящий от трудов,
Духовную оставил младость,
И в поле зрелости вступил,
И в нём великолепен был.
МОИСЕЙ
Кроткий старец настоятель
Преподобный Моисей,
Погубил в себе страстей
Слишком много – нестяжатель.
Но одну оставил он –
Страстью к Богу жив, дыханье
Выровнял, иное фон.
Бог – источник мирозданья.
Нестяжательства пути
Сложные – по ним идти
Лишь и надобно монаху.
Кроткий старец Моисей
Дышит правдою лучей,
Вовсе не доступен страху.
АНТОНИЙ
Антоний – Моисеев брат,
Сподвижник Моисея кроткий.
Монах весёлый, беззаботный?
Бывает ли? Есть виноград
Духовный, глазу не узреть.
Антоний строг, но это в меру.
Иисусе, победивший смерть
Очистил нашу атмосферу.
И всё же остаётся смерть,
За оной разное бывает.
И служба мощно полыхает,
В её огне и ярь и медь.
Антоний. Кроткие дела.
Его души колокола.
ИЛАРИОН
Иларион, вернувший многих
На веры сложные стези.
К молитве был из самых строгих,
Молясь и умер. Ну, срази
Бес человека вот такого?
Бес-богослов всегда умён.
Его, однако, праздно слово,
Поэтому, растает он.
Иларион, труды вершащий,
Труды молитвы настоящей,
Уходит полностью в неё.
В ней растворяется своё
Во имя общности всеобщей. И станем жить небесной рощей.
Во имя общности всеобщей. И станем жить небесной рощей.
АМВРОСИЙ
В скиту Амвросия дана
Оснастка золотого света,
Какая глазу не видна.
Но важно всё-таки не это.
Амвросий – голубь, кроток он,
И глубока его молитва.
И Оптиной огромный фон,
Незримая на оном битва.
Амвросий воин. Хоть старик,
И к битве буднично привык.
Другие чувствуют сиянье,
Идущее, что не понять.
Он поднимается опять
На битву, и звучит молчанье.
АНАТОЛИЙ (ЗЕРЦАЛОВ)
Анатолий светел… Если надо
Утешенье, то к нему идут.
И души его пространны клады,
Ибо правильно прошёл маршрут.
С неба можно запросто сорваться,
Рвущегося в небо за сапог
Сдёрни, дела нечего бояться.
На пылинку Анатолий строг.
Ну а так – и доброта, и ласка.
Невозможна никакая маска.
Искренность растворена в крови
Чудом и заветами любви.
Только Бог и знает, кто же спасся,
Говори о том, не говори.
ИСААКИЙ
Исаакий старчества заветы
Сохранял на протяженье лет.
Есть наветы, смрадные наветы,
Длятся много лет. Гирлянды лет.
Исаакий сохраняет зёрна
Старчества, они весьма важны.
И работает весьма упорно,
Иссекая камешки вины
Из себя – во всех такие камни.
А должны они в молитву кануть.
И познать величье глубины
Человеку можно. Исаакий
Знает, что грешнее он, чем всякий.
Но ему сады высот видны.
ИОСИФ
Незлобие, смирение,
Неприхотливый свет.
Свет Божьего радения,
Другого в сердце нет.
Иосиф у Амвросия
Учился – ученик
Удачный… Всё же просо я
Духовное из книг
Постиг, насколько можно, и
Уж скоро времена
Черны придут, тревожные,
Но жизнь и в них дана.
Иосифа незлобие
Как факт Богоподобия.
ВАРСОНОФИЙ
Скитоначальник из военных -
В одну преобразился ночь.
Негожее уходит прочь,
Плодов немало совершенных.
Он пастырем во время той
Войны русско-японской бывши
В ней людям даровал покой,
И смерти не боялся – иже
И жизни не боялся с ней.
Скитоначальник прозорливый,
Свободен от чумных страстей.
От страсти также говорливой.
Он прозревает, что грядёт,
И сам в прозрениях растёт.
АНАТОЛИЙ (ПОТАПОВ)
Анатолий младший простеца
Исполнял порою роль – так надо.
Сильным оставался до конца,
Убивать пришли – лихие гады.
Чтобы оным души не мрачить,
Ночью Анатолий сам уходит.
Путь души сумеем ли постичь?
Он – сложнее мира по природе.
Как цветут небесные сады
Для монаха в жизни открывалось.
…зря духовным зреньем грезишь ты,
Понимая собственную малость.
Анатолий младший человек,
Духом укрепивший чёрный век.
НЕКТАРИЙ
Нектарий непрестанною молитвой
Обрёл великолепные дары.
Он сам светился драгоценной битвой –
И бесы отходили… до поры,
Вновь возвращались, проиграв, опять же
По норам расползались… Старец был
Способен утолить духовну жажду
Всех малых – если малый поспешил.
Прозрачна участь прозорливца света,
И тяжела, и мы не знаем эту –
Не изучали, столь она сложна.
Нектарий, чётко осознавший знаки
Даруемые, ибо свет – во мраке
Не погибает. Свет, как глубина.
НИКОН
Любвеобильный пастырь Никон,
Самоотверженный весьма.
Немало прочитавший книг он,
Знал, что молитва есть весна.
Закрыта Оптина обитель,
Служенье далее вершит
Упорный Никон – победитель:
Духовный не закроют скит.
Мученья претерпевший кротко,
Изгнание изведал он.
Ушёл как исповедник – вот как,
Лишь в долговечный свет влюблён.
Монаху всякая кончина
Со светом высоты едина.
ИСААКИЙ II
Исаакию Второму выпал
Жребий самый мудрый изо всех.
Чаша есть – он эту чашу выпил,
Принимая всё, отвергнув грех.
Он четырежды тюрьмы пределы
Сильною молитвой насыщал.
Хорошо, что пострадает тело,
Мученическим был бы и финал!
Кротость не теряя, сберегая
Высоту души своей, опять
Понимает, сколь пределы рая
Скрыты – ибо надо с боем брать.
Жизнь, как сгусток света – важно это,
Ибо очень мало в душах света.
