ПУРПУР ВИШНИ

Когда в симфонию слова Сойдутся – лебедями смысла, Порой понятного едва, Таинственного, будто числа, Тогда и отворится сад, Закрытый днесь от человека, Где мудрости с любовью лад Сольются новой силой света.

Из лабиринта дня уходишь В тяжёлый собственный – свои И тени за собой уводишь, Иль тени дней дают слои?
…неистовые мчатся кони – Как с неба видится их бег? Как волны ветра, что по кроне Древес прокатывают…
Собор, зовущий вдаль, мерцает: Ни слёз, ни боли больше нет. Пируют пьяные мещане, Поэт не заслужил обед.
Метемпсихоза гроздья сладки. Идёт ко мне иезуит. Я в зеркало войду – остатки Былого скрыв. А шмель гудит.
В калейдоскопе всё кружится: Триремы пышные плывут. За птицей Рух другие птицы Свершают долгий свой маршрут.
Орнаментом арабским я ли Прошёл, провидя лабиринт? Пруд. Зелень берега. И ялик У оного.
И жизнь, как Рим – Как Рим – громоздка, грандиозна. Соборы мнятся суммой сумм. И сумма сумм - устройство мозга, Для сложных созданное дум.

Сочный пурпур вишни, Малахит листвы. Вишня к небу ближе, Чем, срывая, вы. Пурпур королевский, Сказки малахит. Мир качнётся бездной, Только устоит.

Коридоры, купола, пространство, Цели, планы, лестницы наверх. В данности насколько оказаться Хорошо – ответишь, человек?
Зеркала, предчувствия, надежды, Мыльные мечтаний пузыри. Смерти не узнаешь смерти прежде, Мучаясь бессонньем до зари. Звёзды – листья древа? Вероятно… Таковое не представить нам. Но из яви не уйти обратно В до рожденья духу данный храм.

Физический, привычный, зримый, Коль непогода – мыльный – свет. Таинственный, душой хранимый, Сложней, чем этого сюжет.
Симфонию я световую Воображаю… Как сильна! Включает волю всеблагую, И тонкие лучи она.
Симфония звучит, смущая, Коль так негоже ты живёшь – Свой сад не слишком созидая, Но пестуя в сознанье ложь.

Всюду пыль… Весь этот джаз Кружится, играющий огнями. Всюду пыль. Кончается «сейчас» Каждый миг под небом с облаками.
Джаз гремит. Играет режиссёр Самого себя – надрыв зловеще Сердце жмёт. А не-успех – позор. Но позор – не траурные вещи. Траурные – саван, или гроб.
Пыль и прах. Я пыль стираю с полки. Много прочитал я книг – ещё б Не был привкус от судьбы не горьким. Пыль и джаз. Предметы. Ветхость. Ап! – Гробовая яма ожидает. Но не похоронят книжный шкап – Дальше пыль, старея, собирает.
Кружится опять весь этот джаз. Пыль в лучах играет золотисто. Мы – пылинки. И о том рассказ, Завершающийся очень быстро.

Всеобщая игра на гуслях Наживы, алчности и проч. – Явление из очень грустных. И как самим себе помочь?..
На струнных, или кастаньетах Амбициями громыхать. И заставлять других при этом Кривляться, плакать и плясать.
Банкиры, лимузины, фирмы, Коловращение всего. И даже не представишь фильтры - Убрать гнилое вещество.
Всеобщая игра такая, Что остаюсь я в стороне, Суть оной мало понимая, Но точно зная: не по мне.

Малыш к отцу прижался - в детский сад Не хочет заходить… Глаза большие, Не плачет – будто слёзы в них стоят, Не явленные миру, горевые.
И, чувствуя тепло сынка, отец Как будто сущность жизни ощущает. Но воспитательница, наконец, Малышечку – и с шуткой – отрывает.
Пока один. Июня утро. В нём По тропам одиночества проходит Отец, писавший про духовный дом, Раз он поэт, пусть яви не угоден.

Дождь затемнил пространство начисто, Противоречия в словах Не зная, коль работа начата. Тьма синяя цветёт в очах.
Дождя работа скоро кончится, И свет раздаст плоды свои. Мне в это верить очень хочется, Когда в дождя гляжу слои.

Зренье о действительность порезано – Сытость богачей – и нищь вокруг. Взгляду тут не выдержать, коль трезвый он, Алкоголь златит житейский луг. …где столь кровожадны динозавры Денег, церкви, власти, и т. п. Где поэт не доживёт до завтра, А учёным - дураков терпеть. Зренье о действительность порезано, Слух поранен скрежетом зубов – Если кровь людей и боль полезны Жизни – поменять бы до основ. Да сие немыслимо. Терпенье Не приносит никаких плодов. И едва ль продраться нам сквозь тернии К звёздам – к безднам золотых миров.

Дом новым Ноевым ковчегом Представлен, если ливень крут. Всей густотою шутит с веком, Его перечеркнув маршрут. По паре в доме всякой твари – И старики, и алкаши. Поэт запутался в кошмаре Своей души. Он, впрочем, одинок донельзя – Отсюда выдуман ковчег. На подоконников железе Увидит слёзы человек.

Сначала похороны, а потом крестины. Коловращенье. Жизнь и смерть. И пыль. Жизнь отрицать находятся причины У смерти, чьи труды шатают быль. Сначала свадьба, а потом поминки. Всё перепутано в земном саду. Жар-птицы не получится поимки, И каждый знает: в свой черёд уйду.

Будто ноги утекают, снилось, А кафтан был ярко ал, как боль. И в мозгу ветвилась мощно жимолость, Отрицая ветхую юдоль.
Сон слетел, как старая одежда. Но спросонья ты не разберёшь – Остаёшься ли таким, как прежде, Или новым далее живёшь?

Запутанный в дебрях себя, На свет поглядишь недоверчиво, Как будто морочит судьба, И жизнь не ясна слишком сверх того.
Откуда же дебри сии? Ужель обязательно мучиться? И вспомнятся вдруг соловьи – Их лунная, нежная музыка.
Мгновенье лучей, и опять Мне дебри собой раздвигать.