Людмила набрала номер Стрельникова-старшего, когда по телевизору зазвучали позывные программы «Время». Егор Юрьевич снял трубку почти сразу.
- Добрый вечер…
- Добрый, добрый. Знаешь, Мила, я просил тебя поговорить со мной, но сейчас понимаю – по телефону разговор не получится. Обстоятельства серьезные. Я уже послал к тебе своего водителя, он, наверное, уже ждет у подъезда. Если можешь, быстро соберись и приезжай ко мне. Договорились?
- Хорошо, Егор Юрьевич… - в растерянности только и смогла вымолвить Мила.
Дома у начальника она была лишь раз – приходила к своей подруге, когда договаривалась об устройстве на работу. Дроздова подошла к окну, отодвинула занавеску – стрельниковский «Мерседес» уже стоял внизу. Она наспех оделась в джинсовый костюм, слегка провела расческой по волосам, и позвала дочь:
- Вера, мне нужно отъехать по делам. Буду поздно, поэтому не засиживайтесь слишком – ложитесь спать, не дожидайтесь меня. Ладно? – поцеловала дочку в щеку – они были уже почти одного роста, и в макушку, как прежде, Мила поцеловать бы её не смогла.
В доме Стрельникова горели окна второго этажа. Водитель Николай, открыв ворота с помощью пульта, подвез Милу к самому крыльцу. Хозяин уже ждал на пороге. Был он высок ростом, плечист. Голова в свете фонаря над дверью посверкивала серебром. Серые глаза из-под очков внимательно разглядывали гостью.
- Проходи, Мила, будь как у себя дома, - приглашающим жестом он указал на распахнутую дверь, - и добавил, обращаясь к водителю: - Николай, я тебя сегодня попрошу задержаться сверхурочно, нужно будет Людмилу Сергеевну отвезти чуть позже домой.
Николай согласно кивнул головой, и отправился в гараж, где у него была комната отдыха.
Вместе с хозяином Мила поднялась по винтовой лестнице на второй этаж. В гостиной был накрыт стол – кофе, печенье. В углу мерцал огромный телевизор. Стрельников усадил Дроздову в кресло, сам устроился на диване.
- Я тебя позвал не для того, разумеется, чтобы обсуждать твои смешные приключения (на этих словах Мила вздрогнула и чуть покраснела), это твое личное дело – с кем и когда тебе встречаться. Но, понимаешь, случилась одна неприятная … вещь. Сегодня Богодухов решил порадовать наших сотрудников видео с твоим и его участием…
Мила вскинула голову, и с ужасом уставилась на Стрельникова.
- Да, дорогая, этот сукин кот заснял на камеру твое посещение, - продолжал Егор Юрьевич, - начальник СБ случайно увидел, как в отделе продаж все сотрудники собрались у одного монитора, и заинтересовался – что же за «мульку» там разглядывают. Разумеется, он диск с записью изъял, - здесь Мила облегченно выдохнула.
- Но! – остановил ее преждевременную радость Стрельников. - Когда он принес диск мне, то я включил его с самого начала, и там обнаружились еще три записи. Даты на записи были за последний месяц. Разумно было предположить, что записями наш … кхм-кхм… проказник баловался давно… В общем, я дал команду Илье Александровичу провести на квартире Богодухова обыск. Начальник СБ раньше под моим началом служил, обыски делать умеет. Так что всю видеотеку - Стрельников указал рукой на стопку дисков, сложенных у DVD- проигрывателя - он изъял.
Егор Юрьевич замолчал, поднялся и прошел к стенному бару, вынул бутылку коньяку и, не спрашивая желания гостьи, налил в два пузатых бокала. Поставив бокалы на столик, хозяин дома продолжил:
- Получается, что совершенно случайно ты уберегла не только меня, себя, но и всю фирму от очень серьезной угрозы, - начальник сделал ударение на слове «очень». - Я сейчас тебе покажу «нарезку» - мне тут сын все на домашнем компьютере собрал, и ты поймешь, почему я тебя позвал.
Стрельников тяжело вздохнул, и нажал кнопку «play» на пульте управления проигрывателя. Громадный экран телевизора ожил. Мила сразу узнала место, где велась съемка – это была спальня Ростика. Невероятная «четырехспальная» кровать, обложенные зеркалами стены. Камера фиксировала происходящее откуда-то сверху. Егор Юрьевич будто угадал ход ее мыслей:
- В люстре установил, мерзавец. Еще одна камера была найдена в ванной, третья – в туалете. Снимал всё подряд и со смаком, короче, - Егор Юрьевич с отвращением поморщился, и отхлебнул коньяку, будто стараясь вкусом благородного напитка перебить гадливость.
Мила смотрела, не отрываясь, на экран. Юра, сын Стрельникова, можно сказать, пощадил нервы тех, кто стал зрителем этого необычного «кино». Она узнавала некоторых, кто побывал в спальне Ростика – среди них была секретарша начальника, одна из сотрудниц бухгалтерии, кажется, ее зовут Светлана, мелькали лица, смутно ей знакомые – разбитная девица, очень похожая на телеведущую скандальных программ, актриса кино.
И вдруг- Милу будто кипятком ошпарило - на экране Ростик раздевался перед мужчинами – она припомнила, что эти двое работают в одном отделе с Богодуховым. Следующий кадр – и Ростик уже в объятиях популярного политика Сальникова, затем шли кадры с женщинами, опять мужчины… Последняя запись была самой короткой – здесь Мила взахлеб хохотала в кровати, а Ростик пытался изобразить страсть. В смятении она не заметила, как залпом опорожнила бокал, а затем и второй, заботливо налитый хозяином.
Стрельников выключил проигрыватель.
- Ты видела незначительную часть того, что было в его записях. Если хотя бы один диск попал в руки конкурентов, журналистов или, не дай Бог, моих бывших коллег по МВД, то у нас у всех были бы бо-о-о-ольшие неприятности. Возможно – с летальным исходом. На записях, которые уже уничтожены, была пара «воров в законе», жены очень и очень серьезных людей. Их дочери, - хозяин пожевал губами, и добавил. - Моя дочь тоже там побывала.
- Катя??? – не поверила Людмила.
- Катя, Катя… - Стрельников вновь отпил из бокала.
Помолчали.
- Этот подонок - один из самых ценных моих сотрудников – он «влёт» находит покупателей на самые дорогие машины, умеет уговорить клиента на сервисное обслуживание в нашем центре – одним словом, приносит фирме хороший доход. Конечно, я догадывался, что там не все чисто в отношениях с покупателями – чем-то он их берет, но чем – я не знал. И вот, на тебе: он, как проститутка, продавался. Да хрен бы с ним, пусть хоть весь расстелется! – зло ударил Егор Юрьевич по подлокотнику кресла, на котором сидела гостья, - но он же все это снимал! Да узнай Сальников, что его выкрутасы с Ростиком сняты, он же никогда не поверит, что этот идиот все делал по собственной инициативе. Да его «народовольцы»-отморозки сожгли бы филиалы нашей фирмы по всей Москве! Если бы узнал вор-«законник», что его в кино сняли, он бы тоже не стал разбираться в авторстве – нас бы закатали в асфальт мгновенно. А если бы министр увидел свою жену на кровати с этим павианом, то просто разорил бы нас дотла… Вот такие дела…
Стрельников налил себе еще коньяку, выпил.
- Знаешь, Мила… Давно за тобой наблюдаю. Ты еще девочкой совсем была, когда я обратил на тебя внимание… И когда пришла ко мне работать, я доверил тебе участок – важный! – и ты не подвела. Правда, я был разочарован твоим выбором мужа, но – дело было молодое, да и не мне пристало вмешиваться. У тебя свои родители есть. Как мне известно, сейчас вы с Александром расстались?
- Откуда вам это … - начала было Мила.
- Сорока на хвосте принесла. Да это и неважно. Я тебе вот что хочу сказать… Я, когда увидел тебя на этой записи, а потом просмотрел остальные, понял, что не зря тебя всю жизнь выделял – ты и здесь вела себя достойнее других. Достойнее моей дочери, достойнее еще кое-кого… Скажи, ты не хотела бы… - Стрельников замолчал и на паузе допил свой коньяк.
- Что бы я хотела, Егор Юрьевич?
- Нет, я не так сказал… - он приблизился к ней, присел рядом на ковер. Отставил бокал, снял очки, отчего лицо его сразу стало мягче. Коснулся своей большой ладонью ее руки.
- Мила, я тебе хотел сказать, что давно тебя … люблю.
У Людмилы шумело в голове от выпитого, от шока, пережитого при просмотре «кино», от признания Стрельникова. Она и сама раньше замечала на себе взгляды Егора Юрьевича. И нередко признавалась себе, что он – её тип мужчины: волевой, решительный, сильный. О таком можно было только мечтать. Но – этот мужчина был безнадежно женат на матери Катьки, ее подруги, поэтому и …
Как она оказалась в объятиях Стрельникова, каким образом их губы сошлись в поцелуе, Мила не помнила. То, что произошло потом, вообще было чем-то невероятным – жесткие ладони Егора Юрьевича умело раздевали, ласкали её тело, которое отзывалось на каждое прикосновение – вздрагивало, по нему пробегали волны и всплески неведомого раньше удовольствия. Внизу живота растекалось тепло, чуть стонали мышцы, но это было так необычно и так приятно, что она вслушивалась в свое вдруг ставшее легким и невесомым тело с приятным удивлением. Никогда раньше ничего подобного она не испытывала.
Как наступило утро, она не заметила, потому что дремала, утомленная всеми переживаниями прошедших суток. Стрельников лежал на спине, а она умостила свою голову на его широкой груди, на которой, прямо перед её глазами, виднелся белый шрам чуть выше левого соска. Осторожно пальцем она провела по неровной поверхности шрама, поцеловала его и … провалилась в сон.
До пробуждения в новом дне им оставалось два часа сорок минут.
В доме Стрельникова ожило все: мелодично запел будильник, включился подогрев воды в ванной комнате, загудела кофеварка, расползлись в стороны жалюзи, раздались звуки радио – «умный дом» сам, без участия хозяина, выполнял утренние работы.
Между тем Мила и Егор Юрьевич, не обращая внимания на какофонию звуков, сплелись в тугой любовный узел, не в силах оторваться друг от друга. Никогда Мила с таким наслаждением не отдавалась мужчине. Более того, именно сейчас она поняла, что на самом деле значит это выражение – «отдаться». Все ее тело, вся ее душа были безраздельно отданы ему – мужчине, о котором мечталось ей одинокими тоскливыми вечерами.
Ощущение родства с этим человеком, который нежно терзал её плоть, переполняло Людмилу. Он дышал в унисон с ней, существовал с ней в одном, только им двоим доступном измерении. Каждое движение, жест, вздох, прикосновение – все было ей понятно, и она реагировала на них именно так, как и должно было это быть. И в тот миг, когда волна небывалого удовольствия бурей понеслась снизу вверх и, искря брызгами, ворвалась в голову, она почувствовала, что теряет сознание.
До ванной комнаты Егор Юрьевич нес Милу на руках. Сама она не могла бы, наверное, и рукой пошевелить. Стрельников аккуратно усадил ее в почти горячую воду. Сам устроился на принесенном стульчике и смотрел на неё глазами, в которых пылала любовь. Горячая ванна, а затем – холодный душ вернули Людмилу к действительности. Но все же тепло и нежность, обретенные ею в эту ночь, не хотели покидать ни сознание, ни тело. «Так вот как оно выглядит – счастье», - думалось ей.
За завтраком, накрытым в гостиной, Стрельников, разливая по чашкам кофе, сказал:
- Тебе, наверное, нужно сегодня отдохнуть? Не ходи на службу, хорошо?
- Хорошо, Егор Юрьевич, я сегодня займусь собой – сама на себя не похожа, - улыбнулась она в ответ.
- Вот и славно! Я доеду до офиса в машине охраны, а тебя Николай отвезет домой. Набирайся сил, отдохни. А вечером я очень бы хотел с тобой встретиться. И, пожалуйста, не называй меня по имени-отчеству. Просто – Егор. Мы же не на людях, - мягко попросил Стрельников.
- Егор… Я … Я не знаю, как мне отнестись ко всему, что со мной происходит… По-моему, я поступила совершенно по-свински, забравшись в чужую постель…
Егор Юрьевич отбросил в сторону вилку:
- Мила! Не хотел тебе говорить, но раз уж зашел разговор на эту тему… Мы вчера расстались с Виолой Станиславовной. Она съехала в московскую квартиру. Причина? Видишь ли… На тех записях в достатке было кадров с ней… Мерзость, конечно. Я бы не стал, как ты понимаешь, даже пытаться с тобой начать отношения, если бы не эти вот … Тридцать шесть лет в браке, и на тебе… - Стрельников сбился и замолчал, сосредоточенно намазывая джем на горячий тост.
Мила обескуражено смотрела на его сильные руки, и так же молчала.
В «Мерседесе» Егора, едва Николай тронул машину, Мила тут же набрала по мобильному номер дочери:
- Алло, доченька, это я! Да, со мной все в порядке. Нет, я через полчаса буду дома. Да, дождитесь меня. Хорошо, целую.
Дочь и сын, уже собравшиеся в школу, терпеливо ждали Милу. Впервые в жизни мама ночевала вне дома. Впервые в их жизни они провели ночь без нее. Вера, уснувшая вечером прямо у монитора компьютера, проснулась среди ночи и не нашла мать на привычном месте. И, улегшись в свою кровать, проворочалась, не засыпая, до утра. Теперь, увидев Милу живой и здоровой, Вера расплакалась.
Успокаивая дочь, Мила говорила детям:
- Давайте сегодня вы не пойдете в школу. Давайте мы с вами погуляем, сходим куда-нибудь, а?
Смысл сказанного первым оценил Митя:
- Ура! Долой учение! Да здравствует кино и «Макдональдс»!
Гуляли по весенней Москве. Заглянули в кинотеатр, но с середины сеанса ушли: и фильм был дурацкий, и не хотелось в такую погоду сидеть в душном зале. Ели мороженое, смеялись над двумя уличными циркачами на Арбате.
Вернулись домой, когда уже за церковкой, видной из их окна, скрывалось солнце. Мила набрала номер Егора:
- Егор, давай отложим встречу на завтра, ладно? Я просто не в силах буду сегодня с тобой увидеться. Да и дети… Да, завтра, договорились! Я тебя тоже целую, - обрадовано закончила она разговор. Оставлять своих чад ей сегодня ужасно не хотелось.
Втроем они уселись на диван, поджав одинаково ноги, и стали смотреть старую мелодраму. Разбрелись по кроватям за полночь.
- Ребятки! – строго напутствовала их Мила, - завтра выходного не будет! Оба спать, и никаких разговоров. Школа ждет!
Завершив утренний ритуал – умывание, приготовление завтрака, макияж – Мила вышла из дому. У подъезда стоял знакомый «Мерседес», однако за рулем сидел незнакомый ей водитель. Увидав выходящую Милу, шофер выскочил из машины:
- Людмила Сергеевна! Доброе утро! Прошу вас! – распахнул перед ней правую заднюю дверь.
- Здравствуйте, - ответила Мила, но открыла переднюю дверь и села рядом с водителем.
- Поехали! – чуть хриплым голосом вторил Гагарину водитель, и отпустил табун лошадей под капотом с привязи.
- А где же Николай? – спросила по дороге в офис Мила.
Водитель лишь глянул на нее коротко, и процедил сквозь зубы:
- Уволился вчера.
- Да? По какой же причине?
Однако новый шофер отвечать не стал. Так молча и доехали до места.
Мила вошла в центральный подъезд, хотя водитель остановил «Мерседес» у «директорского» входа. У стенда объявлений, который был установлен напротив дверей, толпились сотрудники. На стенде, прямо по центру, была вывешена чья-то фотография в траурной черной рамке. Сделав несколько шагов, Людмила смогла различить – с фотографии ей улыбалось тонкое лицо Ростислава Богодухова.
- Что случилось? – громко спросила она, сама не замечая, что едва не кричит.
Стоявшие у стенда обернулись на её голос, и тут же стали торопливо расходиться. Никто и слова не произнес. Только начальник службы безопасности приблизился к ней, и поздоровался:
- Здравствуйте, Людмила Сергеевна! – Мила про себя отметила, что ему, оказывается, известно её имя-отчество.
Не отвечая на приветствие, она спросила:
- Что случилось? Что это за … - указала рукой на стенд.
- Несчастный случай. Господин Богодухов вчера отмечал день рождения с другом и сел пьяным за руль. На сороковом километре Дмитровского шоссе не справился с управлением, и врезался во встречный КАМАЗ. Скончался на месте, до прибытия «Скорой».
- Еще вопрос. А почему уволился водитель Егора Юрьевича – Николай?
- Хм… Он, вообще-то, уволился по собственному желанию, но скажу вам по секрету: парень решил, что может вмешиваться в личную жизнь шефа. У нас вообще слишком много болтливых развелось…
Не дав ему закончить, Мила зло, сквозь проступившие вдруг на глазах слезы, пробормотала:
- Стало быть, Богодухов слишком вмешался в личную жизнь шефа…
Илья Александрович побагровел:
- Людмила Сергеевна, я бы на вашем месте. Мы…
Но Мила уже шла в направлении кабинета Стрельникова. Секретарша, метнувшаяся было к двери, чтобы помешать ей войти, под взглядом Дроздовой испуганно отпрыгнула назад, едва не рухнув с высоченных каблуков, которые утонули в мягком ковре.
Стрельников был в кабинете один, и разговаривал по телефону.
- Миша, дорогой, извини, я перезвоню тебе через полчаса, у меня важный посетитель. Извини, дорогой, еще раз! Договорились, да.
- Доброе утро, родная! Что с тобой случилось? На тебе лица нет! – заговорил, выходя из-за стола, Егор Юрьевич.
- Со мной все в порядке. А вот с Богодуховым – нет.
- Это был несчастный случай, у меня вот протоколы с места происшествия, результаты экспертизы…
- Надеюсь, твой водитель Николай не попал вчера в аварию? – прокричала Мила.
- Успокойся ради Христа, дорогая!
- Успокоиться?! – взвилась Мила, - Успокоиться?! Вы со своим мясником гробите людей, а я должна на это хладнокровно смотреть???
Запершись в своем кабинетике, Мила вынула из стопки чистый лист и в правом верхнем углу начала писать: «Генеральному директору «АвтоШторм» Стрельникову Егору Юрьевичу от Дроздовой Л.С.». Далее, по середине листа, крупно начертала: «Заявление». И ниже: «Прошу Вас уволить меня с 15 мая с.г. по собственному желанию. Дата. Подпись».
В самом низу листа Мила торопливо приписала: «Егор Юрьевич! Прошу Вас не искать со мной встреч. Это бессмысленно. С уважением, Людмила»
Одиночеству Людмилы Сергеевны Дроздовой предстояло сохраняться еще два года, четыре месяца, четыре дня и семь часов земного времени
