Им никто не сказал
Им никто не сказал, что, по сути, они - все художники,
Каждым шагом своим, словно краской, касаясь холста,
(И на первый-второй эти веруют, эти - безбожники),
Мажут кистью-судьбой по прозрачному лику Христа.
Им никто не сказал, что цвета - это, в общем-то, главное,
Чем светлее и ярче, тем больше на свете весны,
А у чёрных глубин и в зрачках что-то больно-печальное...
То, что лечат вершины восторгом своей белизны.
Все поступки и мысли - основа как белое/чёрное,
Интонации слов - это ноты и полутона -
Добродушное, милое, злобное, глупое, вздорное
На холсте Человечество пишет свои имена.
Этот любит оранжевый цвет и с утра улыбается,
Этот будет грустить, наблюдая за серым дождём,
А кому-то, на синее глядя, наивно мечтается,
Что все беды на свете мы всё-таки переживём.
Здесь, под сердцем, у них и мольберт, и палитра, и кисточка,
Просто нужно понять, что художник не кто-то другой,
И пускай жизнь обычно непрочная тонкая ниточка,
Но, бывает, ложится на холст, словно луч золотой.
Я и сам умудрялся творить только чёрным по светлому,
И разбрызгивать грязные пятна на чей-то эскиз,
Мне успеть бы теперь к своему отпечатку портретному
Лучик солнца найти, не роняя ни капельки вниз...
Чёрная птица – грусть
Чёрная птица с мягкими перьями – грусть,
Снова зимует без спроса в душе у меня,
Вьюгами греется вечно озябшая Русь,
Прячась под снегом от бедности и воронья.
То ли уснула, то ли застыла от бед –
Не докричишься звонкими эхами вдаль,
Мне бы узнать, сколько осеней, вёсен и лет
Русью моей будет править холодный Февраль.
Я ведь и сам разучился о прошлом жалеть,
И по привычке уже не давлюсь от вранья,
Что же так хочется, прежде чем мне умереть,
Выпустить в небо синицу на зов журавля?
Что потерялось и больше никак не вернуть
Может быть, кто-то найдёт и согреет в руке…
Тот, кто не сможет другого ни в чём обмануть,
Тот, кто подарит весну бессердечной Москве.
Знаю, что кто-то разбудит уснувшую Русь,
Жаль, что не я, потерявшийся сам в холодах.
Может, тогда я дождями на землю вернусь,
Чтобы остаться стихами на чьих-то губах…
А жизнь игра
А жизнь – игра на пораженье,
И не свести её к ничьей…
И только наше отраженье
Царапнет золото церквей.
Круг обязательно замкнётся,
И обнуляя ход часов,
Что нам, как эхом, отзовётся
На стрелке дрогнувшей весов?
Какой немыслимой расплатой
Душе аукнутся грехи?
И быть ли вечно ей распятой
От домыслов и чепухи…
А те, чьим был я продолженьем,
Поймут ли смысл моих утрат,
Или с покорным сожаленьем
Осудят каждую стократ?
Пусть будет свет лампад прозрачен
На том, чего не изменить –
Век не бессмысленно истрачен,
Раз было в нём кого любить.
И я согрет любовью этой,
И хоть с грехами, как с сумой,
Готов платить любой монетой
За счастье рядом быть с тобой.
Пусть жизнь – игра на пораженье,
И не свести её к ничьей,
Я ей давно дарю прощенье
За то, что ты была моей…
