Меня пригласила в гости Света Медведева – клавишница ансамбля «БМВ» (Борисюк, Медведева, Востриков). От остановки, где автобус меня выплюнул изжеванным и помятым, я направился в сторону «Китайской стены» - длинного, уродливого дома, населенного, как муравейник. Сверился с бумажкой, где был нацарапан адрес, я приблизился к третьему подъезду. Докурил на ходу сигарету и щелчком выбросил окурок в урну.
Стояли в ту пору такие отвратительные урны на наших улицах – стилизованные под пингвинов с открытыми ртами. Метров эдак с семи я точно угодил «бычком» в разверстую пасть. Дама с коляской, сидевшая у подъезда удивленно проследила за моими действиями. Мысленно похвалив себя за меткость, я вошел в подъезд.
Света встретила меня неласково. С самого начала я подозревал, что совсем ей неинтересен, а для чего она водит со мной дружбу, так и не понимал. После близости она старалась побыстрее избавиться от меня, едва не выталкивала за двери. При случайных встречах делала вид, что не знакома со мной...
- Сегодня сестра приходила...
- И что?
- Знаешь, она требовала от мамы Никитку.
- Что значит «требовала»? Он что, игрушечный?
- Нет, не так. Дело в том, что Лариса родила его до брака. А мама, чтобы у Ларисы не было проблем, оформила его на себя. Усыновила.
- И что дальше?
- Лариса вышла замуж полгода назад, и всё рассказала Игорю...
- Игорь – муж?
- Да. Он сказал, что зря она боится. Ему все равно – от кого этот ребенок, он готов его растить, как своего...
- А мама не отдает?
- Да, она сказала Ларисе: «Ты что, Лариса, с ума сошла? Как я тебе отдам своего ребенка?» Игорь после этого немного очумел, а мама после, уже один на один, еще добавила: «Ты молодая, еще родишь. А мне уже поздно четвертого вынашивать».
- В чем проблема-то? Пусть рожает еще...
- Это ее ребенок! Не понимаешь?
- Никитке сколько? Годик? Всё это время мать его воспитывала? Ну и как ей теперь с ним расставаться? Не надо было отдавать. Что вы им, как грушами, торгуете?
- Перестань! Как ты можешь понять! Всё! Уходи. Я провожу.
Я обувался, когда входная дверь распахнулась, и вошла та самая женщина, которая сидела у подъезда с коляской.
- Какая прелесть! Вы к нам! Светик, а куда уходит твой замечательный кавалер? Я его никуда не отпускаю, пока он не выпьет со мной чаю!
Света обескуражено слушала мать.
- Он так замечательно выбрасывает мусор!
- Мусор? – еще больше изумилась Света.
- Да! Мусор! – продолжала женщина, стягивая с шеи узенький шарфик, - вот он (ткнула пальчиком в мою грудь) произвел на меня самое неизгладимое впечатление! Одним жестом. А все твои эти... – она подняла глаза к потолку, подыскивая нужное слово, - трубадуры... не могут даже связно сказать двух слов. Наверное, так же играют на своих банджо...
- Мама!
- Пойдемте со мной, молодой человек, - и уже обращаясь к Свете, - раздень братика, и присоединяйся к нам.
Самое удивительно, что уже после окончательного разрыва со Светой, я продолжал ходить в гости к ее матери – Нине Львовне. Замечательным она оказалась человеком. В ее библиотеке я проводил долгие часы.
Да, чуть не забыл. Света так же отдала своего сына на воспитание матери. Родила, и уехала в Ленинград поступать в консерваторию. Говорят, поступила...
