Полночи издевался над пенсионером-диваном – ворочался с боку на бок, старался унять ноющую боль в месте старого перелома. И так, и сяк – ничего не помогает. За окном мокрый снег, слякоть и капель с ободранных жестокой осенью ветвей. Проклятая перемена погоды.
Не хочу пить обезболивающие таблетки – уймешь боль в костях, приобретешь боль головную. Проверено годами. И вдруг, как наитие: яблоко! Если я сейчас съем яблоко, все пройдет. И боль, и снег, и проклятие бормочущего телевизора. Почему яблоко? С чего я это взял? Но, видимо, изматывающая боль так меня допекла, что любая идея казалась спасительной, лишь была, эта идея.
Вскакиваю с дивана, который вслед с облегчением вздохнул, и бегу на кухню. Яблоки есть – позавчера приятель приволок целый пакет, но я к ним еще не прикасался, потому что … Да что тут – «потому что»! – не люблю я их, и всё! Но сейчас, выбрав из тугого пакета самое большое, красное яблоко, я начинаю его наскоро мыть под кухонным краном, а глазами ищу нож.
Возвращаюсь в спальню, держа в одной руке стакан с чаем (подумал, что так будет правильнее, с чаем), в другой – яблоко, а в зубах, как самурай, зажал нож. Сажусь за стол, с хрустом разрезаю плод пополам, затем еще на несколько долек, вырезаю серединки с косточками, и начинаю по одной отправлять части яблока в рот. Сладковато-кислое. Жую.
Неожиданно вспоминаю, что точно такие же яблоки мы ели тогда, в восемьдесят первом, с Катей. Наворовали, конечно, в соседском саду, а потом, забравшись на сеновал, в полной тишине вгрызались в теплую кожу яблок, а наевшись, на ощупь нашли друг друга и стали целоваться. И сладковато-кислый вкус переходил из одного рта в другой. И счастье стучало кулачком под лопатку, а руки искали на теле подружки маленькие бугорки, которые только готовились стать грудью.
И в темноте я чувствовал, как она густо пунцовеет, но не сопротивляется, а доверяется мне. И я благородно отступил, не воспользовался ее доверчивостью, о чем позже немного жалел. Особенно жалел о несделанном на следующий день, на пляже, когда она, надев мамин тонкий купальник, лежала между ними, ребятами, и казалась всем недоступной богиней. Она и была богиней – чистой, ясноокой, с длинными-длинными ногами, с пупком, в котором долго не высыхала речная вода.
Не помню, как лег и уснул. Утром встал почти здоровым, даже бодрым. Вот, что значит, съесть на ночь яблоко!
