На шаг
Опереди меня на шаг,
Когда я в сумерках ослепну,
Когда дыханью буду в такт
Хвостом упругим бить по ветру.
Когда сомкнётся за спиной
Еловых лап невозвращенье,
И сладко-вязкой пеленой
Прольётся лунное влеченье.
Пускай натопленная печь
Меня теплом стреножит душно,
Когда с твоих красивых плеч
Шёлк поползёт к ногам послушно.
Опереди меня на шаг,
Ещё чуть-чуть, и будет поздно!
Я здесь…, я твой желанный враг,
А ночь по волчьему незвёздна…
И под горячей жаждой губ
Не промахнётся клык по вене,
Я снова буду нежно груб,
Целуя голые колени.
А сердцу волчьему стучать
В твоей ладони больно-больно…
Ведь приручаясь, убивать
Ему любовь твою невольно…
Но чтобы кровь твоей любви
На смятой простыни не стыла,
Опереди на шаг – скажи:
Я не люблю… И не любила.
Стелет простыни зима
Стелет простыни зима белые,
Накрахмален первый снег холодом,
И снежинки на ветру о-ш-а-л-е-л-ы-е
Хороводят над заснеженным городом.
Скоро он падёт к ногам крепостью,
Вьюга в трубах загудит радостно,
Станет Снежная своей Светлостью
Безраздельно править им и безжалостно.
Приумолкнут воробьи под морозами,
Небо спустится до крыш серым пологом,
И тепло с ладоней хрупкими дозами
Будет питься обессиленным городом.
Заведут на край земли следы санные,
Снова Кая увезут в царство Севера,
Волчьи ночи – сны зимы окаянные,
Герда вам и в этот раз не поверила.
И хотя стекло в окне заморожено,
Щели - улицы темны и завьюжены,
Город терпит и живёт настороженно –
Все мечты его весною простужены.
Да и Герда никогда не отступится,
Что написано однажды – не спишется…
Города живут, пока людям любится,
А любовь живёт, пока людям дышится.
Поэт
Не в этот день... не в этот год,
Но всё закончится банально -
Он всех обманет и уйдёт
Неслышно и суицидально.
Свет фонарей сползёт с витрин
На то ли лёд, на то ли лужи,
И не спасёт валокордин
Ни от хандры, и ни от стужи.
За серой слякотью небес
Потерян след последней птицы...
Он, не дождавшийся чудес,
Наивно верил в небылицы.
И те, кто верил вместе с ним,
Свои надежды растеряли...
Он был талантлив и раним,
Вот только счастлив был едва ли.
И в сером городе дождей,
Где не пробиться снова к лету,
Он доживал свой век ничей
Как и положено поэту.
Строка укладывалась в лист,
И следом рифма неизменно...
Неисправимый фаталист,
Себя он чувствовал Вселенной.
Но это был самообман -
Ни подтвержденья, ни намёка,
И жизнь — никчёмный балаган
Была всегда к нему жестока.
Не в этот день... не в этот год,
Когда и где — гадать напрасно,
Его стихи другой прочтёт,
Чтобы понять, что жизнь... прекрасна.
