1945 БЕРЛИН

Чёрная куртка от пыли “седая”, Руны SS… Тёплый апрель и листва молодая Тронули лес. Узкий чердак, слуховое окошко… Враг у ворот. В оптике – мост и кирпичная крошка… Вражеский взвод. Нет ни снарядов, ни топлива в баках Грозных “пантер”… Их, уцелевших в последних атаках, Сжёг офицер. Мост над каналом взорвать не успели – Город открыт, Старая женщина плачет в прицеле, Плачет навзрыд. Можно взрывчатку “достать” одной пулей, Вдруг повезёт… Только вот что будет с этой бабулей – Тоже умрёт? Поздно… Проехали мост англичане, Город молчит. Что там верзила с большими плечами Ей говорит? Сдвинул прицел чуть левее и выше - Бритый висок… Вот уж аукнется выстрелом с крыши Этот бросок. В прятки со смертью играют мгновенья – Адреналин! Сладкая месть на краю пораженья… Сукин ты сын! Гладит старухины щёки рукою, Пряди волос, А на глазах поволокой слепою Капельки слёз. …Он уходил со своим экипажем Прочь от дорог. Это потом он закурит и скажет: - Нет… Я не смог.* Долгую память и долгие вёрсты Этой войны Мне отогнать почему-то не просто, Спрятавшись в сны. Если бы тот, за еловою лапой, Поднял бы ствол, Может и дед мой с войны той проклятой Тоже б пришёл…

Лязгнул люк… Осторожно Тишину изучая, Копоть узкой полоской скользнула сквозь щель, И расплавленным Солнцем глаза застилая, Сладким запахом в ноздри ударил Апрель.
Еще теплая сталь под ладонью шершавой - Изгибаясь змеей, заскользил по броне, Пыль, безмолвно вальсируя осыпью ржавой, Расстилала постель на сожженной земле…
Справа жмется всем телом к руинам пехота, Слева в доме пожар, там теперь никого, Значит – чисто… А то помирать неохота, Если тут до Победы километр всего!
Не за тем я к Берлину шел четыре столетья, Стольких близких теряя, их жизнью живя, Эта “тридцать четверка” у меня уже третья, Два ранения, “Гвардия” и ордена…
Так, посмотрим в чем дело…? - Ну, вот же зараза! Есть - достал таки “фаустник” правый каток… - Старшина, лезь сюда! Остальным – в оба глаза! - Ну, что скажешь, механик? – Покурим, Сашок…
Тут крути - не крути, командир - передышка. Здесь работы на день! Вот такие дела… На, курни… и без нас, говорю – немцу крышка! …Тишина-то какая! Может, наша взяла?
- Сань, чего самоходку не с первого раза? Она сколько попала! Хорошо – рикошет… - Ну а ты, почему тормознул без приказа? Чтобы целиться лучше? Струхнул, что ли, дед?
- Это брось, лейтенант, у меня же три “Славы”! Я, считай, отбоялся на Курской дуге, Впрочем… помнишь - “Пантера” у самой Варшавы Нас достала? А я, уж… Спасибо тебе.
Грохнул выстрел. Упали… – Ты глянь, снайпер – сука! Вон он, метров за двести, бликует в окне… Нет, ну ты посмотри, ведь какая подлюка – Огрызается, мать твою! … Саня… ты где?!
Башня плавно качнулась в смертельном движеньи, В панораме прицела - оконный проем. Громом плюнуло дуло по створу мишени, Раскололо этаж… Полыхнуло огнем…
А потом был бросок страшным, быстрым приливом, Полусогнуто скалясь, пехота пошла… И неслось в эти спины по-волчьи, с надрывом – Сашка! Сашенька... Ну-у, почему не М-Е-Н-Я!
Плакал старый танкист, и от боли немея, Прижимая к груди синь распахнутых глаз, Отпускал в тишину ароматов Апреля За полдня до Победы… А может – за час…*