Мы с Денисом жили почти год вместе без регистрации, когда я почувствовала, что забеременела. Пошла, естественно, в женскую консультацию, а там подтвердили, что я не ошиблась. Когда шла обратно, то странное было состояние – я не знала, радоваться мне или плакать.
С одной стороны, я любила Дениса, уже год мы с ним хорошо жили, и я была на 100% уверена, что мы и дальше будем вместе, и что свадьба – это просто дело времени, формальность, которая в любой момент может состояться. Даже наши родители подружились, как родственники.
Но, с другой, какой-то червячок сомнения все же копошился. Я не была уверена, что ребенку Денис обрадуется. Как-то он сказал про своего друга, который собрался жениться, что нет хуже, как связывать себя браком «по залету». И что детей нужно рожать вовремя, когда сам запланируешь, а не когда кому-то вздумается.
Мы насчет своих детей с ним ни разу не говорили вообще-то. Как-то само собой подразумевалось, что будет семья, и в ней когда-то появятся дети. И еще я не представляла, что вот, вдруг, через восемь месяцев я стану мамой. Страшно, но деваться некуда.
А вообще, я мечтала, что Денис обрадуется, мы сразу пойдем в ЗАГС, подадим заявления, и вместе уже будем готовиться к малышу. Эти приятные мысли меня полностью растрогали тогда, и я, наверное, просто не была готова к реакции Дениса, которая последовала после моих слов о ребенке.
Он и слышать ничего не захотел, только кричал, что аборт надо делать без разговоров. Что хуже времени я выбрать не могла и, самое главное, мол, как я без его согласия забеременела?! Причем, так орал, словно он тут вообще не при чем, будто не с ним мы год вместе жили.
Мне так обидно было, и уже тогда я начала относиться к ребенку, как к уже живому, родившемуся человеку. И мне стало ужасно обидно, что к собственному ребенку Денис вот так относится. В конце концов, Денис поставил мне ультиматум: или я делаю аборт, и у нас все продолжается, или все, отношения закончились, и я сама буду его воспитывать, как хочу. То есть, или он, или ребенок.
Он хлопнул дверью и ушел, а я задумалась, кого же мне выбрать. И чем дольше думала, тем больше понимала, что моего будущего малыша, кроме меня, защитить некому. И это так ужасно, что он, еще не родившись, уже не нужен своему отцу. Короче, собралась я и пошла к родителям…
С мамой и папой мне повезло, у нас всегда было полное взаимопонимание. Мама, выслушав меня, и сказала, что мужчина, посылающий любимую женщину на аборт, да еще при первой беременности, либо не любит ее, потому что подвергать такому стрессу может только не любящий человек, либо не любит вообще никого, кроме себя. И вряд ли стоит жалеть о нем, а малыша мы все вместе вырастим. Так и порешили…
Только отец сначала сказал, что Денис, может, не такой уж и плохой, а все это наговорил от неожиданности, сгоряча, испугался, ведь это не шутки. Но тут же добавил, мол, мужчин полно, и будут еще лучше, чем этот, а такого подарка от судьбы, как ребенок, уже может не быть.
Денис появился у нас через пару недель вместе со своими родителями. О чем-то они шушукался с моими родителями, но я наотрез отказалась с ними разговаривать. Меня удивляло, что я не страдаю именно по Денису. И что больнее всего для меня то, что маленький ребенок, который уже шевелится у меня в животе, брошен своим отцом еще до рождения, не нужен ему, хотя он его не видел. Это разрывало мне сердце, а про то, что я любила Дениса, как мне казалось, я даже и не вспоминала.
Время пролетело быстро, чувствовала я себя прекрасно. Денис часто приходил, но я с ним так и не разговаривала ни разу, хотя часто видела, когда гуляла, что он ходит за мной следом или сидит во дворе.
Родился Виталик, мое счастье, мое солнышко! Бабушка и дедушка были в восторге, а я – на седьмом небе. Денис пришел в роддом, когда меня выписали, но я не показала ему сына. Его родители пришли просить меня простить Дениса. Говорили, что он страдает и мучится, что любит меня, и просто по глупости он так себя повел. Но мне тогда даже думать о нем не хотелось – все мои мысли и силы отнимал Виталик.
Денис приходил почти каждый день. Он приносил какие-то вещи, игрушки, продукты, деньги. Мама с ним о чем-то подолгу разговаривала. Я часто видела, как Денис сидит недалеко и смотрит, как мы с малышом гуляем. Он писал мне какие-то письма, которые я даже не распечатывала, звонил, но, заслышав его голос, я бросала трубку. Прошло полгода, но Денис не сдавался, так и ходил к нам каждый день в любую погоду. Я часто смотрела в окно, как он сидит на лавочке перед подъездом, курит и не уходит.
Когда у Виталика начали резаться зубки, и поднялась температура, я всю ночь не спала. Денис бегал в аптеку и тоже не спал вместе с нами. Тогда я первый раз с ним заговорила. Он плакал и просил прощения, говорил, что без нас с сыном не может жить, что он дурак, эгоист, но не подлец, и просил, чтобы я простила и вернулась к нему.
Я долго думала и согласилась, а мои родители меня поддержали. Мама говорила, что Денис полтора года выдержал испытание без всякой надежды на прощение. Значит, ему можно верить, он все осознал. Но я все же поставила условие, что поживем просто так, и я посмотрю, достоин ли он быть отцом и мужем. Денис на все был согласен, и мы стали жить одной семьей. А еще через полгода, как раз в день рождения Виталика, в первый годик, я согласилась выйти за Дениса замуж.
Сейчас у меня нет сомнений в том, что мой муж дорожит семьей, ребенком. Я увидела и поняла, как он его полюбил, как гордится и все время повторяет, что это – наследник, его продолжение. А недавно Денис вдруг заговорил о том, что хорошо бы подарить Витальке сестричку.
На самом деле простить было трудно, еще труднее забыть ту боль, которую я испытала. Сказать, что я сделала это только ради ребенка, нельзя. Я просто подумала, почувствовала, что все люди могут ошибаться. Но, если они это понимают, нужно дать им возможность исправить ошибку. Я даже думаю, что, пройдя через такие трудные испытания, мы как раз лучше стали понимать друг друга и сильнее дорожить тем, что имеем.
