Верит
Она умеет летать, как птица,
Только не хочет. Или боится.
И прячет крылья под толстый свитер.
Пьёт ночью кофе, “листает” Twitter.
Она умеет дать сдачи, если
Ей сдуру в душу плевать полезли,
Не любит пошлость, тычки, подножки,
Её подруги все тоже - кошки.
И курит тонкие с запахом вишни,
Считает с детства, что третий – лишний.
Пьёт или пиво, или мартини –
Все бабы – суки, сиречь - богини!
Она зовёт его на ночь в гости,
Ревёт от боли, потом от злости,
Терпеть не может решать кроссворды,
И обожает кошачьи морды.
Ей неуютно у тёплой стенки,
Привычней в кресле, поджав коленки,
Мечтать о прошлом, забив на время,
И сочиняя стихотворенья.
Рисует дождь и осенние лужи,
Без шапки ходит в любые стужи,
И простужаясь, опять болеет…
Она вообще ни во что не верит.
А впрочем, нет – она верит в сказки,
Но не в мальвины и златовласки,
А в те, где волки, что в небо воют,
Её однажды возьмут с собою.
Я люблю
Я люблю, когда город, уставший от дел,
Засыпает под шёпот опавшей листвы,
Когда ветер, который деревья раздел,
Отмывает дождём серый плащ пустоты.
Когда сумерки с небом, сливаясь в мазок,
Прячут звёзды, давая и им отдохнуть,
Когда лето уходит в положенный срок,
Не пытаясь надеждой людей обмануть.
И на мокром асфальте, почти как в стекле,
Отражаются жёлтым пятном фонари,
Чья-то тень промелькнёт в полусонном окне,
И покажется вдруг, что она – это ты…
Не привыкнув к перчаткам, плащам и зонтам,
Все спешат по домам, сокращая свой путь,
Чтоб согреться, прижавшись губами к губам,
И постель расстелить, и, обнявшись, уснуть.
А потом из-за шторы на цыпочках сны
Выйдут в тёмную комнату в скрип половиц,
И покажется снова, что где-то здесь ты
Среди, днём промелькнувших на улице, лиц.
Будет осень бродить по притихшим дворам,
Будет царствовать пасмурно до ноября,
Я люблю тосковать по тебе и снегам
Под негромкую музыку капель дождя…
Глупое королевство
Ни забора тебе, ни калитки, ни рва –
Вместо замка барак обветшалый у леса,
На помойках покуривает детвора,
И ругается матом в стихах поэтесса.
Поп-король лупит служку и брызжет слюной,
Примадонна стареет в объятьях ребёнка,
То ли счастье обходит страну стороной,
То ли рвётся обычно, где шов, и где тонко?
Юморист надоел от ста тысяч реприз,
Консервантами сбит вкус домашнего хлеба,
Ложь с экрана уводит по лестнице вниз,
И всё реже в глазах отражается небо.
Строгий канцлер журит вороватую знать -
В тихом голосе сталь или медные трубы?
И всё время зима, и так хочется спать,
Ткнувшись носом в твои полусонные губы.
И опять будет сниться рассерженный Бог,
Словно я в королевстве своём что-то значу,
И в дыханьи его что ни выдох, то вздох,
Потому что не верю, не каюсь, не плачу…
А под утро в окно застучится метель -
Снегом чистым и белым весь мир околдован,
И закружит в делах суета-карусель
Тех, кто этим обманом надорван и сломан.
Будут пить и ругаться, влюбляться и жить,
Да и как же иначе, раз солнышко светит?
Ну, а те, кому жизнь и обман не сложить,
Этой ночью умрут. И никто не заметит.
