Осень светлая
Что ж ты плачешься, осень светлая,
То дождём навзрыд, то листвой?
Мне любовь твоя безответная
В сердце раною ножевой.
Принарядишься - краше некуда,
Кружишь вальсами за окном,
А я лужи бью словно зеркало,
Попадая в них каблуком.
То рябиной пьян, то калиною -
Горек сладкий твой поцелуй,
Обниму тебя, нелюбимую -
Околдуй меня, околдуй!
Может сердце так успокоится -
Не вернуть весну, не вернуть...
Не отлюбится, так отмолится,
Да забудется как-нибудь.
Укрывай меня листопадами,
Уведи в свой лес золотой,
Я рассветами, я закатами
Убаюканный, стану твой.
Что ж ты плачешься, осень светлая,
Или губы мои не вкусны?
Ты любовь мою безответную
У весны проси... у весны.
У этой женщины
У этой женщины в глазах осенний блюз -
Немного грусти под насмешливостью взгляда...
В её годах - всё многоцветье листопада,
Пьянящее и терпкое на вкус.
Всё в этой женщине - неповторимый мир,
Задумчивый, глубокий до предела,
В нём по своим законам правит королева,
Но я бы всё на свете ей простил.
Мне с этой женщиной так нравится молчать,
Ей чьи-то мысли по глазам читать не ново,
Чтит по поступкам человека, ценит слово...
Но душу любит молча изучать.
С ней даже влажность проливных дождей
Отнюдь не кажется унылостью безликой,
Иду за нею, как Орфей за Эвридикой
По золоту осенних нот и дней.
Как с этой женщиною тянет говорить!
Нет-нет, не глупости - она их не приемлет...
В её ладони лучик солнца кошкой дремлет,
И как её за это не любить?
Закрой
Закрой глаза мои,
Когда наступит срок,
Ладонью, холодеющей до дрожи,
Уходит Май... и жизнь по капле тоже,
Как дождик в пыль протоптанных дорог.
Акаций белых пьяный аромат
С волос твоих к последнему бы вдоху,
Я жил в такую славную эпоху,
Где безраздельно царствовал твой взгляд.
Пусть всё идёт проторенным путём,
Не жаль года - безумно жаль минуты,
Я пью их, как Сократ пил сок цикуты,
С улыбкой, что на вечность обречён.
И Божий промысел понять не тороплюсь -
Зачем, когда всё встанет по порядку?
Круглая плоскость
Круглая плоскость - земная кора,
Ни притяженья, ни дна, ни опоры,
Сны никогда не живут до утра,
И не вступают со мной в разговоры.
Cны никогда не зовут за собой -
Я им никто, и поэтому брошен,
Высеян Богом пустой лебедой,
Высеян, взвешен, и в будущем - скошен.
Смотрит внимательно в спину "вчера",
Спущенным флагом полощутся шторы,
Где-то, в ушедшем, меня у костра
Ждут мои храбрые конкистадоры.
Сельва не выпустит маленький взвод,
Звякнет, ломаясь, стальная эспада...
Кто-то поднимется, тихо вздохнет:
Он не придёт. Мы идём в Эльдорадо.
Лунным сиропом залито окно,
Крошится глиной под пальцами вера,
Гревская площадь. Не я ли давно,
Схваченным, плюнул в лицо Робеспьера?
Время теряется в тёмной воде,
Там, где спасение, там и расплата,
Младшей сестрёнкой Шарлотта Корде
Стала мне после убийства Марата.
Падают звёзды в сиреневый май,
Ночь соловьями разбита на ноты,
Снова бессонница... Стынущий чай...
И бесконечное - кто же ты? Кто ты?!
Вся ли земля, без границы, мой край?
Сколько мне жить, эту вечность листая?
Снова и снова бесстрастный Барклай
Плачет бессильно, к Москве отступая...
Или не мучить себя, не пытать -
Прошлое вряд ли вернётся к началу,
Сны пересматривать, жить и молчать -
Всё забывается мало-помалу.
И растворяться в закатной смоле,
Рвать это небо об острые горы,
Знать, что ты ждёшь...
И не знать о тебе,
Спрятав окно за тяжёлые шторы.
