Валуны, меж ними – кирпичи,
Стены соловецкие замшели,
Плисовые мхи…
И на пределе
Места эманации. Лучи.
Ощутишь лучи тугих веков –
Гроздь времён былых набухла силой.
Для монахов было перспективой
Постижение сакральных слов.
Ладили, упорны, монастырь,
И сердца молитвой замыкали.
Чтоб небесную постигнуть ширь,
Многие отринутся детали.
А в тюрьме посаженный на цепь
Морок заточенья постигает.
Жизнь, в которой шаровая крепь,
Чем ещё, зверея, испугает?
Силы есть – не зримо – вещество.
А воды великое мерцанье
Вечности покажет торжество,
К ней же сокращая расстоянье.
Стены высоки, причём – весьма.
Серый камень, плисовая зелень. Скудная, не быстрая весна. Небосвод по сути беспределен. Если корень небосвода в нас – Как удостовериться в обратном? Осень листья отрясает в час Жизни, что представлен безвозвратным. Вот визит Петра. И гневен царь, И в монастыре грешивший пьянством. Тайны жизни не упрятать в ларь. Не шути с царёвым окаянством! Если солнце плахою черно, Значит Апокалипсиса время. Если страстью новой зажжено Имя жизни, старая – как бремя. Стены мхом покрыты, а века Сыпали различнейшие зёрна. Кровь текла, чрезмерно велика. Спятишь, выжив, захохочешь вздорно. Грешники! Звучит монаший глас! Двух последних заживо сжигают. Холод Соловков и по-сейчас Обжигает ум. И дни сгорают. Яма заключенья. И в былом Заключенье каменным бывало. Соловков величье и излом, И огни небесного кристалла. Соловков величье и проран. Мхом покрыты каменные стены. Жаль, история – как сумма ран В нашем уголке вселенной.
Серый камень, плисовая зелень. Скудная, не быстрая весна. Небосвод по сути беспределен. Если корень небосвода в нас – Как удостовериться в обратном? Осень листья отрясает в час Жизни, что представлен безвозвратным. Вот визит Петра. И гневен царь, И в монастыре грешивший пьянством. Тайны жизни не упрятать в ларь. Не шути с царёвым окаянством! Если солнце плахою черно, Значит Апокалипсиса время. Если страстью новой зажжено Имя жизни, старая – как бремя. Стены мхом покрыты, а века Сыпали различнейшие зёрна. Кровь текла, чрезмерно велика. Спятишь, выжив, захохочешь вздорно. Грешники! Звучит монаший глас! Двух последних заживо сжигают. Холод Соловков и по-сейчас Обжигает ум. И дни сгорают. Яма заключенья. И в былом Заключенье каменным бывало. Соловков величье и излом, И огни небесного кристалла. Соловков величье и проран. Мхом покрыты каменные стены. Жаль, история – как сумма ран В нашем уголке вселенной.
