* * *
Христа писавший с юноши художник,
Модель, спустя цветную сумму лет,
Иуду чтобы написать не может
Найти – натуры подходящей нет.
Идёт, гуляет, вглядываясь в лица.
В канаве – грязный пьяница, убог.
Рыж, не красив… А вдруг он согласится
За золотой? Не бородёнка – мох.
И пьяница, вином опохмелившись,
Приходит в мастерскую – столь коряв!
Всё надоело, в жизни явно – лишний.
Художник, выбор оный сделав, прав.
Работает. Густое вдохновенье.
Фон будет воспалён, багрово ал.
Тут пьяница, скривившись от волненья,
Сказал: Ведь ты Христа с меня писал.
* * *
Пыльные века библиотек,
Лабиринтов путаные нити.
Долго жил, и многое отверг
В пользу я события событий.
Собственными строчками распят, Озарений – через боли – жаждешь. Ты седобород, под пятьдесят, Умирал, страдая, не однажды.
Мрамор оживает, коль резец Тела камня белого коснётся. Оживу реально, наконец, Я, духовное увидев солнце.
Ветхие тома библиотек Обещают новое начало. Наступает настоящий век, Коли Солнце Духа заблистало.
Собственными строчками распят, Озарений – через боли – жаждешь. Ты седобород, под пятьдесят, Умирал, страдая, не однажды.
Мрамор оживает, коль резец Тела камня белого коснётся. Оживу реально, наконец, Я, духовное увидев солнце.
Ветхие тома библиотек Обещают новое начало. Наступает настоящий век, Коли Солнце Духа заблистало.
* * *
В собранье нечестивых не сидел,
И размышленьями изъел себя о Боге.
Духовный хлеб Псалтири снежно-бел,
Ты ел, но сколь насытился в итоге?
О, скорбью переполнена Псалтирь!
Орудий струнных звуки постигаешь…
Что запредельная сокрыта ширь
Жалеешь, но в тоску едва ль впадаешь.
О, караваи хлебные её –
Тяжёлой насыщающей Псалтири!
Страдающий, не умер ты ещё,
Хоть ведаешь достаточно о мире.
В собранье нечестивых не сидел.
Лелея скорбь, не обретаешь силы.
Ведь псалмопевец прозорливцем пел,
Так чётко представляя перспективы.
* * *
Забывает ли снег небеса,
Покидая сады их густые?
Будто с вишен засыпана вся
Метрополия, да и Россия.
Филигранны узоры везде. Заворчат ли кусты-медвежата? Есть нужда в драгоценной звезде, Чья история очень богата.
К Рождеству снежный путь не далёк. И узор каждой нежной снежинки, Как небесный нам дан узелок, Только, жалко, вне общей картинки,
Ибо целостность мозгу никак Не представить, извитому сложно. В январе ранний мрак, что пустяк – Света много, совсем не тревожно.
Так и души, как снег, уходя Из небесных обителей, помнят Капли неба… Всерьёз, не шутя Тело давит, свой пестуя опыт.
Чей черёд снег топтать подошёл? По делам и по линиям спешки? Только мудрый морозный глагол Посмотреть призывает, помешкав – Ибо сад ныне всюду расцвёл.
Филигранны узоры везде. Заворчат ли кусты-медвежата? Есть нужда в драгоценной звезде, Чья история очень богата.
К Рождеству снежный путь не далёк. И узор каждой нежной снежинки, Как небесный нам дан узелок, Только, жалко, вне общей картинки,
Ибо целостность мозгу никак Не представить, извитому сложно. В январе ранний мрак, что пустяк – Света много, совсем не тревожно.
Так и души, как снег, уходя Из небесных обителей, помнят Капли неба… Всерьёз, не шутя Тело давит, свой пестуя опыт.
Чей черёд снег топтать подошёл? По делам и по линиям спешки? Только мудрый морозный глагол Посмотреть призывает, помешкав – Ибо сад ныне всюду расцвёл.
* * *
На ветвях не узоры, а муфты,
Рукавицы белы на ветвях.
О восторге расскажешь кому ты?
Белый мир отразился в очах.
От завалов дворовые тропы
Очищают, чтоб не буксовал.
Мне деревья занятнее только –
Снежный выдержан крепкими вал.
В лесопарк ли пойти, где так мощно
К небу ярусы разных древес
Поднимаются – истово точно
Небу молится в городе лес.
Да, январское диво лепное –
Как сплошная молитва Творцу –
Самородное слово живое,
Что откроется лишь мудрецу.
* * *
Ты пил из этого сосуда?
Тогда не уповай на чудо.
В сосуде том хранилась ложь –
Ты пил, и значит, пропадёшь.
