другие авторы
Жила-была одна очень богатая женщина в доме-особняке с башнями и мансардой. Ходила она по коврам персидским, спала на ложе дороже царского, пила из хрустальной посуды, ела - из золотой. И было у нее все, чего только душа пожелает.
Одно только женщине покоя не давало – не было у нее детей. А очень ей хотелось иметь дочку. И не просто девочку, а чтоб была она настоящей принцессой – королевской крови.
Ищет себе женщина дочку, и никак найти не может – какую девочку не спросит, всякая говорит, что она, дескать, и есть самая, что ни на есть настоящая принцесса. Да и то, какому же ребенку не хочется иметь маму?!
Женщина напротив меня в вагоне метро. Отрешена от всего, ее словно нет среди нас. «Обреченную душу узнаю по взгляду...» Я знаю, где она, - там, где была счастлива или залпом выпила свое горе, там, где живет или умирает сегодня ее любовь...
А я читаю в метро. Я многое бы отдала, только бы еще раз, так же, как она, ехать, замерев от любви.
... В последний день года я сидела у телефона и ждала, когда ты позвонишь. Я твердо знала, что ты позвонишь, и эта моя уверенность уже сама была как признание.
Есть у меня подруга, моя тёзка, Татьяна. Несколько лет назад ни с того ни с сего стала она всем представляться как Тая. «Так звучит мягче», категорично заявила подруга. С чего вдруг человека на мягкое потянуло, не знаю, но даже я должна была звать её Таей. А поскольку звучание этого имени непривычно моему уху и сам факт, что люди свои имена переделывают, не меняют, а именно переделывают, увеличивая или уменьшая в них количество букв или слогов, мне не нравится. Поэтому я обращаюсь к ней так: по имени – никак, в некоторых случаях прибегаю к словарному запасу великого и могучего русского языка. И тогда откликается она на «дорогую мою», «милую мою» и «голубушку мою». Пока я пишу эти строки, вслух её нового имени не произношу, и поэтому пусть моя Таня на бумаге будет Таей. Ведь имя непривычно только моему уху, но не глазу.
Правда, и у меня бывает исключение из правил. Но только одно! Преклоняясь перед талантом замечательной актрисы Рины Зелёной, я безоговорочно принимаю и воспринимаю её переделанное имя. Настоящее имя актрисы Екатерина, а фамилия такая и есть – Зелёная.
Бесспорно, моя подруга интересная женщина, и внешне, и внутренне. Как говорится, «дама приятная во всех отношениях», но все равно, для её каприза я исключения не делаю.
«Хамит, - подумала Тая, - ладно, запомним, юноша».
- А вы уже наелись и напились? – спросила Тая.
- А вы? – с такой же наивной интонацией спросил эСэС.
Товарищ Писатель особенно любил беседовать с разного рода кандидатами, депутатами, министрами, и дальше, в смысле, выше. Он любил показывать всем свой высочайший, как ему казалось, уровень самообразования, культуры, всезнайства и всеумейства. В беседах, если эти поучительные монологи можно было назвать беседами, он выпендривался напропалую, стараясь уличить каждого в незнании досоветской, советской и постсоветской литературы.
Писатель и эСэС заговорили о статьях Ленина. Первый доказывал второму, что в ленинских текстах много художественного, и он рассматривает их как настоящие художественные произведения. эСэС ещё до начала разговора успел, мягко выражаясь, обалдеть от предположений Писателя, а теперь и вовсе не знал, как заставить угомониться новоявленного лениномана. Собравшиеся в зале потихоньку начали прислушиваться к их спору. Хотя спором это нельзя было назвать, потому что говорил, в основном, Писатель.
Вдруг эСэС, заговорщицки взяв под локоть Писателя, склонившись к его уху, деланно тихим голосом, но так, чтобы близстоящие слышали, спросил:
