писательницы
Мастеров остросюжетной литературы - масса. Но эта скромная англичанка остается единственной королевой детектива. Она с детства и до старости развивала в себе умение воспринимать будничную жизнь как захватывающее приключение. Постоянно сочиняла всевозможные секреты, помещая себя в атмосферу тайны. Как она это делала?
Агата росла в большой семье. Десерты на воскресных семейных завтраках подавались на особых, праздничных, очень красивых тарелках. Кайма тарелок была одинаковой, зато в центре каждой из 24 штук красовался рисунок какого-то фрукта. Когда тарелки с десертом ставили перед членами семьи, они должны были угадать свой фрукт, спрятанный под десертом. Если кому-то удавалось, у него возникало ощущение, что он "заслуживает самой высокой похвалы".
Когда Агата была маленькой, они с сестрой притворялись, что у Мэдж есть еще близняшка, упрятанная в сумасшедший дом, но периодически оттуда убегающая. Всякий раз, как только Мэдж входила в дом с улицы, Агате следовало угадать, кто она - добрая и нормальная или другая - та, что потеряла рассудок и может сотворить зло. Эта игра вселяла ужас и завораживала.
Айрис Мердок. Я произношу это имя и вспоминаю книги на полке у меня в комнате, ее слова, ее точные, тонкие слова о любви, о правде, о страсти. Чувственность повсюду. Философия душ. Образы, способные вызывать удивление, жалость и восхищение одновременно.
Это строки, которые перечитываешь по несколько раз и в то же время спешишь узнать, что же дальше, что… Будто она собирается раскрыть загадку жизни.
Она не обещает, не отвечает – она рассказывает. Мистика, волшебство – ах, как они реальны у Мердок. И сидишь с огромными глазами, смотришь на буквы, а перед тобой – мир… Мир Айрис Мердок.
В 1960 году в Нью-Йорке, дожив до глубокой старости, умерла малоизвестная на Западе писательница. В девичестве ее звали Лили Буль, русские друзья называли Лилией Григорьевной, а самый главный человек ее жизни – «Булочкой». На книгах, которые она написала, стоит ее фамилия по мужу – Войнич. Да, речь об Этель Лилиан Войнич, авторе знаменитого романа «Овод».
Несколько поколений советских людей выросло на «Оводе»; многие думали, что автор его жил в первой половине XIX века и был причастен к тайному революционному обществу «Молодая Италия». В середине 1950-х писательница Евгения Таратута, собирая по крупицам сведения в библиотеках и архивах, с изумлением обнаружила, что Войнич жива, сочиняет музыку и считает делом своей жизни ее, а не полузабытое писательство. К ней, уже более 30 лет живущей в Америке, срочно выехала группа советских журналистов и писателей. Лилиан Войнич, в свою очередь, с изумлением узнала о громкой судьбе своего романа в Союзе, о многомиллионных тиражах и популярности у населения имени «Артур»…
И понеслось: ее засыпали «Оводами» на татарском, узбекском, грузинском – на всех языках народов СССР и сотнями писем. Даже выплатили какие-то гонорары. Борис Полевой как-то поинтересовался, существовал ли в жизни прототип Артура. И получил неожиданно резкую отповедь: «У людей, лишенных творческого воображения, часто возникают вопросы подобного рода. Но я не понимаю, как может спрашивать меня об этом писатель-романист».
Она сама часто называла себя «старой стрекозой» и «прожигательницей жизни» и говорила, что живет, как каскадер. Ей нравилось эпатировать публику и нарушать запреты. Известная французская писательница, автор романов «Здравствуй, грусть» и «Немного солнца в холодной воде» Франсуаза Саган нередко слышала в свой адрес обвинения в излишней легковесности романов, в том, что она пишет так же быстро, как гоняет на автомобилях. За любовь к скорости ей пришлось поплатиться, так же, как и за свою легкомысленность.
"Прожигательница жизни" Франсуаза Саган
Франсуаза Куарэ появилась на свет в 1935 г. в семье богатого промышленника и с детства ни в чем не знала отказа. В элитном католическом пансионе она и не думала учиться – вместо этого постоянно выражала протесты против скучных семинаров: так, однажды она повесила посреди классной комнаты бюст Мольера, накинув петлю ему на шею. Всего один семестр Франсуаза продержалась на филологическом факультете Сорбонны – и после первой же сессии была отчислена. Зато она перечитала всю домашнюю библиотеку, восхищаясь Прустом, Сартром и Камю.
Одна из любимых моих писательниц, классик английской литературы конца XVIII-начала ХХI века, Джейн Остин, к моему удовольствию и по непонятным мне причинам, относительно недавно вошла в моду.
Романы Джейн Остин не были семейным чтением в нашем доме, я познакомилась с произведениями автора, когда вздумала поддерживать с огромным трудом сданный английский. Мне нужно было простое и легкое чтение, не отягченное жаргоном, сложными словами и сексом, так я и набрела на ее книги. "Разум и чувство" стали первой книжкой на английском языке, которую я смогла дочитать до конца. Остальные произведения я проглотила в переводе и только потом вернулась к оригиналам.
Теперь книги Джейн Остин переводятся и переиздаются, а экранизации по ее романам следуют одна за другой. И если раньше многим моим знакомым имя Джейн Остин ни о чем не говорило, то теперь в ответ переспрашивают: "А, это "Гордость и предубеждение"?"
