они вошли в историю
«Носатое чудовище (Ибис), новое проклятие Египта» – по-всякому за глаза поносили ее жрецы. Она больше походила на угловатого подростка, чем на миловидную девушку. Как они могли проморгать, не рассмотреть в этой неказистой девчушке Богиню Нехбет! Она обманула их! Их, самых лучших, самых умных обманщиков этого подлунного мира! Фараон - Верховный Жрец и воплощение Бога на земле - правит днем, таинства совершаются жрецами в тиши ночи. Но в определенные фазы луны эти таинства совершает богиня Нехбет.
Шаг за шагом, незаметно, эта интриганка поднялась на вершину власти. Время было смутное. Много партий боролось за власть. Она одна не боролась, она ее просто взяла и сделала орудием, для своего удовольствия, для своей реализации. Жрецы с ужасом наблюдали – женщина-фараон не цепляется за власть. Она сделала намного хуже – она играла с властью, как с игрушкой. Никакого уважения к традициям, торжествам, праздникам - она сама создавала традиции.
Жрецы роптали, но не могли удержать восторга народа перед Богиней. Победить, отравить, унизить Богиню нельзя. Ее можно только обожать. Забегая вперед, можно сделать вывод, что это именно она разрушила две огромные империи, две цивилизации – Рим и Египет. Она явила миру простую и очень сложную для понимания истину – не дворцы и пирамиды являются главным в жизни, а… Клеопатра не оставила готового ответа - каждый найдет его сам. Ее жизнь, как вспышка света, оставляет на сетчатке глаза долгий мерцающий блик, словно след от молнии.
Елизавета Ксаверьевна Воронцова, урожденная Бранницкая, жена генерал-губернатора Новоросийского края и наместника Бессарабии, генерал-фельдмаршала, участника войны 1812 года, появилась в Одессе через два месяца после Пушкина. Ей шел 31-й год, но вряд ли кто-нибудь дал бы ей эти годы. Хороша, моложава, утонченна...
В это время она была в «интересном положении», на людях и в обществе не появлялась, а потому поэт открыл для себя «прекрасную полячку» не сразу, лишь через два месяца после родов. Позднее они виделись довольно часто, на приемах, которые устраивала у себя Елизавета Ксаверьевна, в театре, на балах у Ланжерона.
Отцом ее был великий коронный гетман граф Ксаверий Петрович Бранницкий, поляк, приверженец России, владелец крупного поместья Белая Церковь в Киевской губернии. Мать, Александра Васильевна, урожденная Энгельгардт, русская, была любимой племянницей Потемкина, в молодости слыла красавицей и несметно богатой наследницей. Она даже точно не могла указать размеры своего состояния и в разговоре небрежно бросала: «Кажется, у меня двадцать восемь миллионов рублей».
Московская ярмарка невест славилась на всю Россию. Здесь одерживали свои победы многие красавицы. Здесь впервые блистала Натали Гончарова, и одновременно с ней начали «вывозить в свет» ее ровесницу - Александру Васильевну Алябьеву.
Многие сравнивали ее с Гончаровой. Но разницу в их внешности определил Вяземский, назвав красоту Алябьевой классической, а Гончаровой - романтической. В стихотворении «К вельможе» 1830 года Пушкин и сам подтвердил это:
Блеск и прелесть - вот разница. Античная, строгая, правильная красота Алябьевой впоследствии стала как будто скульптурной, монументальной.
Любовь - единственное лекарство от смерти, поскольку она ей сродни.
(Мигель де Унамуно)
После смерти Ницше две женщины опубликовали свои воспоминания о нем. Первой Ницше обязан всеми недоразумениями, существующими вокруг его имени. Это его сестра Элизабет Ферстер-Ницше, наследница и распорядительница его архива, слишком произвольное обращение с которым и породило нелепую легенду о Ницше, как о предтече национал-социализма.
Что же принесла всем троим попытка осуществить свою мечту, одновременно такую невозможную и такую богатую всеми возможностями? Ставки были высоки: на кону стояли самые значимые для каждого из них вещи - Дружба и Истина. После того, как надежды на любовь и матримониальные планы по воле Лу были выброшены за борт их трехмачтового судна, над ним был поднят новый священный флаг - знамя Идеальной Дружбы. Они должны были доказать самим себе, друг другу и миру, что таковая существует. Впрочем, в 20 веке Николай Бердяев проницательно заметит, что в основе любой подлинной дружбы лежит мощное эротическое напряжение.
Лу, которая никогда сознательно не использовала в своем поведении ни женских козырей, ни какого-либо дамского оружия, любила повторять за Титом Ливием: "Дружеские связи должны быть бессмертными, не дружеские - смертными". Ницше в письме к Мальвиде со своей стороны подтверждал: "В настоящее время эта девушка связана со мной крепкой дружбой (такой крепкой, какую можно создать на этой земле); долгое время у меня не было лучшего завоевания...".
Ницше утверждал, что у "всякого имеется свой духовный гранит фатума". Парадоксально, но именно мистерия дружбы роковым образом постоянно проигрывалась в судьбе Ницше. Как некий загадочный и настойчивый лейтмотив скользит она над волной всех жизненных перипетий.
