Купе поезда дальнего следования заполнено пассажирами. Все – мужчины. Двое из них – гости Санкт-Петербурга, двое – питерские аборигены. Умиротворённо постукивают колёса, затих коридор вагона, приготовлены постели. Вечер в дороге начался со знакомства между попутчиками и медленно, но верно перешёл на разговор о том, о сём, и обо всём.
Незаметно пролетело время за рассказами о работе, о детях, о футболе, о политике, о проблемах города и деревни вперемежку с анекдотами и пивком. Незаметно для собеседников поезд въехал в ночь. Забравшись каждый на свою полку, сладко вытянув ноги, расслабившись в горизонтальных позах, мужчины заговорили о главном – о жёнах, о женщинах вообще. Не пóшло, не применяя оскорбительных эпитетов, а как-то по-отечески, с жалостью, заботливо. И почему так? Потому что совпали настроения и впечатления от жизни у совершенно разных мужчин? Наверное.
- У меня вот хорошая жена, никакой работы не боится, хоть и городская. Летом в деревню к матери поедет, так там и на колодец за водой с коромыслом сходит, и дров напилит и наколет, и травы накосит, да что там говорить – и свою, и мужицкую работу потянет, - гордо возвещает пожилой петербуржец. - Мы уже 30 лет вместе живём. Вместе, дай бог, и помрём. Дети и внуки, спасибо, не забывают.
- Да-а, это, конечно здорово, что она у вас и на мужскую и на женскую работу мастерица, вы гордитесь ею, а только женщина не должна за мужика работать, – сказал его земляк. – Я вот развёлся пять лет назад. Ну, с другой женщиной зажил. Жена моя бывшая тоже … женщина хорошая, работящая, повариха, дай бог каждому, а вот … ну, не знаю я, как вам объяснить… В общем, всё она брала на себя - и по дому, и по даче, и на работе. Я, говорит, сильная - о-го-го! Я, говорит, вас всех за пояс заткну своей работоспособностью и энергией. Я ей говорю, мол, ты не надорвись раньше времени, голуба, зачем ты столько на себя берёшь-то? Ты же женщина, а не ломовая лошадь! А мне, говорит, нравится, и я это делаю не в упрёк тебе. Натура у меня, говорит, такая, трудоголик я. А я, мужики, хоть и вкалываю на заводе, по выходным иногда халтурю, но чувствовал себя рядом с ней каким-то … тунеядцем, что ли. И перед детьми как-то неловко.
А нынешняя моя подруга – совсем другая. Тоже работает, но аккуратно, как бы это выразиться. В конторе сидит чётко от начала и до конца, но чтоб задержаться - ни-ни! В обед – на улицу, дефилирует по магазинам. В выходные - отдыхает. В отпуск – строго по графику и только по путёвке, чтобы не обременять себя готовками, уборками, стирками. Мадам, в общем.
Хотя, должен сказать, когда приболел я с зимы и аж до поздней весны, приболел надолго, она, чтобы на лекарства хватило денег, пошла на вторую работу, диспетчером в ночные смены на релейный завод. И там же ещё и кабинеты убирала. А дома со мной возилась. Дети у нас выросли, отдельно живут, что мои, что её. Я, может, так и не смог бы, не выдержал бы и недели, а она и за себя, и за меня тогда четыре месяца в таком режиме работала. Мне кажется, если бы надо было, она бы и ещё так работала. Благодаря ей, я быстро на поправку пошёл, а диагноз был нехороший.
- А как же на войне было? – гость пенсионного возраста подал голос, приподнявшись на подушке. – Мужики - на передовой, и всю их работу бабы делали. И ничего! Выдержали, да и справлялись не хуже нас. Ещё и рожали. – И уверенно уронил себя обратно.
- Война – это экстремальная ситуация. Она не длится постоянно, каждодневно. Это совершенно отдельная тема. На войне мобилизуются все человеческие силы, ресурсы, возможности, проявляется настоящий характер человека. А ещё я думаю, что для женщин не прошли бесследно все эти перегрузки и перенапряжения, которые они выдержали и с которыми справились, как вы говорите, - сказал пожилой петербуржец с тридцатилетним семейным стажем и, вздохнув, добавил, – а дети, рождённые во время войны… Э, да что говорить! Сами понимаете!
- Ну, в общем-то, вы правы, не спорю, - согласился первый гость, снова приподнявшись с полюбившегося купейного ложа. – И всё-таки главное, чтобы женщины здоровых детей рожали. А посуду мыть и мусор выносить – разберёмся как-нибудь. А я, уважаемые, знаете ли, до сих пор люблю, когда каблучки впереди меня стучат. – Мужчина смешно цокнул слегка заплетающимся языком и разулыбался. - И никакой мой возраст на меня не действует!
Собеседники рассмеялись. И тут заметили, что четвёртый спутник, самый молодой представитель купе, только слушает, временами грустно вглядываясь в ночь за окном.
- А вы, молодой человек, как считаете, должна женщина делать неженскую работу?
- Должна, не должна… Не хочу говорить! – Он ответил несколько раздражённо, сел, свесив ноги с верхней полки. – Извините. – Мужчина помолчал, потом тихо-тихо, не обращаясь ни к кому, сказал:
- Моя жена работает на самой что ни на есть женской работе: она секретарь главврача в роддоме. Нормальная, здоровая, красивая взрослая женщина и… постоянно делает аборты. Детей у нас нет… Он резко спустился, взял сигарету из пачки, подошёл к двери, обернувшись, посмотрел в чёрное окно. – Я за неё никогда не смогу выполнить ее женскую работу - в нашем городе мужики ещё не рожают.
Дверь захлопнулась.
- Закрыли тему, - сказал чей-то голос в полутьме.
- Да уж, закрыли. Только… эту вечную тему никогда не закрыть. Спокойной ночи всем.
- Спокойной ночи!
