Александр Юрьевич Рыжак был моим наказанием №2. Наше собеседование началось с долгой паузы: он молча смотрел на меня и улыбался, потом произнёс какой-то комплимент и, наконец-то, взглянул на резюме.
Все фекалии натуры Александра Юрьевича, как и у Космоса, скрывались за отменным чувством юмора! Он был душой компании: любой корпоратив, день рождения или просто пять минут перерыва в работе и вот он – звезда! Шуточки, прибауточки, анекдоты, кривляния очень миленько смотрятся в исполнении директора и даже как-то располагают.
Вакантной должности, на которую я претендовала, в компании не было, поэтому Рыжак предложил мне другое место: ни выше, ни ниже, просто другое. Работа была неинтересной, но я почему-то согласилась. К тому же директор казался мне просто душкой!
В отличие от Космоса Рыжак заходил в офис не спеша, медленно попивая кофе из автомата. Этот отвратительный на вкус кофе был для него ежедневным ритуалом. Как выглядел Александр Юрьевич описать трудно. Я бы сказала так: если отрезать голову – потрясающе! Одевался он всегда со вкусом: то костюмчик натянет, если ждёт серьёзных гостей, то, что бывало чаще, придёт в стиле «casual». Но, было одно огромное «но»: он потел, как загнанная лошадь, поэтому на его рубашках под мышками всегда были ужасные пятна пота таких размеров, что тактично не заметить их было просто нереально.
Что же касается головы, здесь дела были более печальными. Рыжак был довольно молод, поэтому его лицо было не столь неприятно, как лицо Космоса, но Александр Юрьевич был рыжим. Есть люди, которым очень идёт рыжий цвет волос и веснушки, но Александр Юрьевич был отвратительно рыжим. На его лицо хотелось вылить ведро отбеливателя, а волосы замочить на сутки в перекиси водорода.
Уже с первых дней работы я поняла, что моего нового шефа не любили абсолютно все: весь коллектив, включая даже уборщицу. Его не просто не любили, его тихо ненавидели. Поначалу я не понимала, как милый и безобидный директор может вызывать такое отвращение в людях? Но когда самодурство шефа коснулось меня лично, отношение коллектива уже не требовало дополнительных объяснений.
Первое, что удивило в организации работы - у Рыжака не было собственного кабинета. У него был свой стол, удобное кресло, но находилось это всё в той же общей комнате, где сидел весь коллектив. Александр Юрьевич постоянно жаловался, что мы шумим и мешаем ему говорить по телефону, наши бабские разговоры о шмотках и распродажах в магазинах его просто раздражали, но он упорно отказывался от собственного кабинета.
Как всегда в коллективе нашлись добрые люди, которые эту ситуацию для меня прояснили: Рыжак был заядлым собирателем сплетен. Кто бы ни говорил по телефону, шеф всегда набрасывал туда своё ухо, вырывал слова из контекста, что-то дорисовывал в больном воображении и делал совершенно нелепые выводы. Однажды коснулось это и меня.
Как-то мне позвонил бывший коллега по работе Антон, сказал, что увольняется, и нас накрыло волной ностальгии: мы вспоминали наш дружный коллектив, походы в кафе и выезды на природу. Вспоминали, как кипела наша жизнь во многом оттого, что мы были рядом друг с другом, как большинство из нас не увольнялись именно потому, что мы не могли расстаться, понимая, что такого коллектива возможно уже никогда не будет в нашей жизни. Воспоминания настолько меня увлекли, что я даже внимания не обратила на то, что Рыжак уже двумя ушами был в моей беседе.
Мой новый коллектив существовал по принципу: человек человеку друг, товарищ и корм, и во многом это была заслуга Рыжака. Шеф понимал, что о таком коллективе, который вспоминала я, он может только мечтать. После того, как наш с Антоном разговор был окончен, Александр Юрьевич захлебнулся собственной завистью, но об этом я узнала только на следующий день.
Каждое утро у нас начиналось с собрания. Рыжак требовал обязательного присутствия всех без исключения, хотя смысла в этом, конечно, не было. Люди отрывались от работы на 2-3 часа, но, как правило, ничего полезного из этого собрания не выносили. Сценарий был всегда один и тот же: Александр Юрьевич упрекал всех присутствующих в непрофессионализме, лени, безынициативности и прочих вещах. Каждое утро Рыжак рассказывал, что он единственный пашет, как вол без перерыва и выходных, а мы все – дармоеды, сидим на его шее.
В то утро на повестке дня была я.
- Хочу поговорить о том, - начал Рыжак, обращаясь ко мне, - как вчера ты разговаривала по телефону. Я, конечно, понял, что наш коллектив никогда не сравнится с тем, в котором ты работала, но не нужно это делать так демонстративно. Ты что, хочешь научить меня строить дружный коллектив? Ты думаешь, я не понял, что всё это ты говорила специально, чтоб я услышал?!
И тут «остапа понесло». Рыжак свято верил в то, что вчерашний разговор был подстроен мною специально, чтобы упрекнуть его в неумении сплотить коллектив. На такой бред даже отвечать ничего не хотелось. Заявление директора вызвало во мне лишь одну мысль - идиот! Это какой же должна быть мания величия у человека, чтобы он себя чувствовал героем всех разговоров, происходящих в стенах офиса? Его рыжую голову даже на секунду не посетила мысль о том, что во время того разговора я плевать хотела на него с высокой колокольни, что я отключилась от реальности и словно перенеслась в прошлое, где для мыслей о нем вообще не было места.
Рабочий день только начинался, и основные «сюрпризы» от шефа, как оказалось, были ещё впереди. После обеда у Александра Юрьевича было запланировано собрание с избранными членами коллектива, но он почему-то решил его перенести. «Ольга, - обратился ко мне Рыжак и дал мне список из 15 человек, - обзвони этих людей и скажи, что собрание переносится на завтра на 15:00».
Свою работу я всегда старалась оптимизировать. Вот и сейчас, чтобы не терять время, вместо обзвона я набрала SMS: «Сегодняшнее собрание с Рыжаком переносится на завтра на 15:00», и одним махом разослала его всем 15-ти абонентам. Через несколько секунд 14 из них прислали ответ «ок», и лишь одна особо одарённая сотрудница что-то не поняла. Она позвонила мне с вопросом:
- А почему переносится?
- У Александра Юрьевича возникли неотложные дела, - не могла же я сказать, что ему просто моча в голову стукнула, и он теперь вместо того, чтобы проводить собрание раскладывает пасьянс, думая, что это никто не замечает.
- А какая завтра будет повестка дня? - не успокаивалась особо одарённая коллега.
Ответа на этот вопрос не знала не только я, но и сам Рыжак, но всё же я решила его побеспокоить.
- Александр Юрьевич, тут Юлия Черная интересуется завтрашней повесткой дня, - на этих словах Рыжак взял трубку и продолжил разговор лично.
Из беседы с Черной директор понял, что все сотрудники из списка получили смски. Этот факт его почему-то обидел до глубины души.
- Оля, если я сказал обзвонить, это значит обзвонить! Почему ты отправила SMS??? – словесный понос Рыжака только начинался, и ответить сразу ему было невозможно. Да он на самом деле никогда и не ждал ответа. Он любовался собой, устраивая театр одного актёра, хотя играл более, чем посредственно.
– Ты не выполняешь поручения руководителя и всё делаешь по-своему! Какие я должен сделать выводы? Ты не в состоянии выполнить то, что я говорю! Всё! Теперь я буду серьёзно думать о нашем дальнейшем сотрудничестве!
По сравнению с этим утренние упрёки казались просто детским лепетом. Может, я до сих пор чего-то не понимаю, и мне кто-то объяснит, в чём же состоит столь существенная разница: обзвонить или разослать SMS, если результат достигнут? А может разница лишь в том, что я осмелилась не выполнить очередную самодурскую прихоть?
С одной стороны мне, конечно, было глубоко всё равно, что говорит директор. Африканские тараканы в его голове – это его личные проблемы. Но, с другой, бесило то, что мне приходится терпеть руководство столь неадекватного человека, который только мешает результативно работать. Почему я, выполняя свои непосредственные обязанности, должна ещё выслушивать весь этот маразм? У меня нет диплома психиатра, и волонтёром для душевнобольных я сюда не нанималась. Вот этот момент меня по-настоящему выводил из себя.
Коллектив почему-то боялся шефа. Почему? Этот вопрос до сих пор для меня остаётся загадкой. Пока я нашла этому лишь одно объяснение - потому что люди не верят в себя. Никто и никогда не смел даже пикнуть в сторону Рыжака, не говоря уже о том, чтобы ему возразить или начать отстаивать свою правоту.
У нас работал некий Максим Кочерыжкин. Парень толковый, но совершенно бесхребетный. Ему было уже за 30, он был высокий и довольно мускулистый. Рядом с ним Рыжак казался просто жалким карликом, но постоять за себя Максим не мог. Для Александра Юрьевича он был мальчиком для битья. Когда я увидела «казнь» Максима впервые – была в глубоком шоке, потому что такого обращение с подчинёнными я не видела ещё никогда.
На очередном утреннем собрании жертвой Рыжака стал Максим Кочерыжкин. Началось всё, как обычно, с обвинений во всех тяжких и крика, но вдруг:
- Какого … ты тут делаешь, объясни мне?!! Я … уже с тобой разговаривать!!! – Рыжак перешел на мат, - Максим, ты тупой! Если завтра я тебя, …, уволю, тебе негде будет работать!!!
Он кричал не своим голосом и материл Максима так, что у меня волосы вставали дыбом. А этот бугай, вместо того, чтобы ответить тем же или просто взять директора за шкирку и хорошенько встряхнуть, опустил в пол глаза, покраснел и молча захлёбывался потоком грязи, который лился ему на голову. Я была в недоумении: это же насколько нужно не уважать себя, чтобы такое позволять!? Сказать честно, Максим никогда не вызывал уважения у коллектива, но теперь я поняла почему: человек, который не уважает сам себя, не может вызывать уважение у окружающих!
После того собрания я ещё какое-то время была в ступоре. Такое поведение директора было для меня шоком! Я воспитывалась в хорошей семье, всегда общалась с воспитанными людьми и вдруг такое хамство. Но возмущало не столько отсутствие воспитания у Рыжака, сколько безответная реакция жертвы.
Причина постоянного гнева Рыжака вскоре стала для меня очевидной: во-первых, он был закодированным (значит, когда-то не выходил из запоев, а это заметно подрывает психику), во-вторых, его упорно не брали на работу в столицу - на этом стоит остановиться подробнее.
Руководство медиахолдинга, в котором я работала, приняло решение открыть в Киеве ещё один телеканал. Рыжак, узнав об этом, завертелся, как кошка перед прыжком. Он был уверен, что гендиректором нового телеканала назначат именно его рыжую физиономию. Однажды, когда ремонт в здании нового телеканала был уже закончен, шеф поехал на экскурсию. Приехал довольный, как никогда, никого не трогает, не матерится, что было вообще удивительно. На очередном собрании заряжает:
- Представляете, там такое шикарное здание, такой ремонт, оборудование! А кабинет гендиректора… Интересно, кто в нём будет сидеть? – с намёком на себя корчил дурачка Рыжак. Через несколько дней Александр Юрьевич уже абсолютно серьёзно заявил, что он скоро уедет в Киев в качестве генерального директора того самого телеканала, и возьмёт с собой только самых-самых мегасотрудников (типа, начинайте стараться, если хотите попасть в число избранных).
Буквально через месяц после громкого заявления Рыжака к нам в офис зашла симпатичная молодая женщина, сообщила, что прибыла к нам из Киева и представилась:- «Меня зовут Алеся Зинченко, я – генеральный директор нашего нового телеканала». Приезда Алеси Рыжий, ну, никак не ожидал. Высшее руководство его, как человека, не уважало, видимо, поэтому и решили преподнести этот сюрприз.
Конечно, после того случая Рыжак стал посмешищем, хотя это была исключительно его заслуга. Алеся Зинченко, кстати, оказалась очень милым человеком, настоящим профессионалом, но Рыжак при любом удобном случае поливал её грязью. Именно после знакомства с Алесей наш шеф стал совершенно невменяемым.
…И снова к нашим баранам… Хотя я поработала на новом месте всего ничего, Рыжак всё же полюбил меня (не как женщину, естественно). Александр Юрьевич предложил мне стать ведущей. Само собой, я, еле сдерживая возгласы счастья, согласилась. Но, чтобы стать ведущей, одного желания директора мало. Нужно было понравиться главному редактору и, естественно, генеральному. К счастью, пробы прошли удачно, и верховные главнокомандующие одобрили мою кандидатуру. Начался процесс интенсивной подготовки. Через месяц я уже должна была сидеть в прямом эфире. Поначалу чувство эйфории напрочь вытеснило все из головы - я была рада и счастлива.
Через 2 недели моё блаженство немного поутихло, и я уже более трезво оценила ситуацию. С одной стороны, ведущая – замечательная ступень в карьерной лестнице, но с другой – Рыжак, с которым придётся работать ещё более тесно. Который будет выматывать все нервы ежедневно, а я, как ни в чём не бывало, должна буду выходить в эфир. Стать лицом канала – большая ответственность, и если уж приму предложение, то отказаться не смогу - это будет верхом легкомыслия.
Что делать? Ответ на этот вопрос всегда является самым сложным, особенно в тех ситуациях, когда никто, кроме тебя самого, на него не может ответить. Но что-то свыше в очередной раз вмешалось в мою судьбу, и ответ пришел сам собой.
В последний месяц Рыжак придирался ко мне по поводу и без повода, а всё оттого, что я упорно отказывалась потакать его капризам и плясать под его дудку. Извержение вулкана произошло на очередном утреннем собрании. И всё бы ничего, если бы он не начал повышать тон. О том, как меня переклинивает в такие моменты, Рыжак не знал.
Его упрёки в то утро коротко можно описать так: он положил всю свою жизнь на алтарь моей карьеры, а я неблагодарная… Дальше я не поняла, чего, собственно, он ждал в благодарность. «Я хочу сделать из тебя ведущую, а ты! Ты даже со мной не разговариваешь!» – орал он, видимо, уже плохо соображая, что говорит. Его претензия смахивала на жалобу ребёнка - «мама, ты уделяешь мне мало внимания».
Что он имел в виду под словами «даже не разговариваешь», не знаю. Да, я никогда, в отличие от остальных барышень, не смеялась над его плоскими шутками и не бросала работу, чтобы, открыв рот, выслушать очередную историю из его жизни. Да, я никогда не льстила, говоря, как он прекрасно выглядит, видя его потные подмышки, и не спрашивала «как ваши дела?», потому что мне это было абсолютно безразлично. Я вела себя естественно: холодно по отношению к нему, но это было, по крайней мере, честно.
На том собрании я не стала дослушивать его истерику. Своим кукушкам, как обычно и бывает в таких ситуациях, я сказала «аривидерчи», и они улетели. Я орала на Рыжака, что было духу. Он оцепенел, выкатил на меня свои маленькие глазёнки, вспотел, видимо, ещё больше, чем обычно, и молча выслушал всю мою пламенную и очень откровенную речь.
«Да не хочу я быть ведущей, неужели не понятно?! – со взглядом дикой кошки вопила я. - И нет разницы: звонить с объявлением или SMSки рассылать, и если вас что-то не устраивает в моей работе, разорвите договор прямо сейчас и не надо мне больше предъявлять претензий!» На этих словах я выдохнула и вышла из комнаты. Мне было совершенно всё равно, что он подумает или сделает. Я поступила так, как поступала всегда - не изменила своим принципам и не позволила какому-то мужику с мешком комплексов за плечами унижать себя, хоть он и был моим шефом.
Как ни странно, моя децибеллотерапия пошла Рыжаку на пользу. В тот день он, конечно, ещё обижался на меня и не разговаривал, но уже на следующее утро его словно подменили! Он улыбался во весь рот, стал называть «Олечкой», моей работой был доволен абсолютно - в общем, наступила идиллия. Мои коллеги отныне смотрели на меня, как на Жанну Д’Арк. Они по очереди подходили ко мне и высказывали своё восхищение, а Рыжак больше никогда не посмел повысить на меня голос.
После того исторического собрания я проработала в компании ещё полгода и уволилась, что нужно было сделать гораздо раньше. Рыжак продолжал ежедневно унижать сотрудников. Как всегда, Александр Юрьевич во всё горло кричал о том, как много он работает, в отличие от всех нас, но, почему-то, ни разу не упомянул о том, во сколько раз больше его зарплата, сколько раз летал за границу за счёт компании и решал личные вопросы руками подчинённых, пользуясь служебным положением.
Не говорил он никогда и о том, что половину рабочего времени тратит на игру в пасьянс, с умным видом глядя в монитор. Не говорил о многом, о чём стоило сказать, если уж быть честным до конца. Но даже после моего примера безнаказанности за отстаивание своей правоты мои бывшие коллеги продолжали бояться. Работать в такой угнетающей атмосфере и понимать, что ситуация изменится только с его уходом, было противно.
P.S.: По сей день я общаюсь со многими бывшими сотрудниками. Один из них Миша Синичкин – очень талантливый человек, который ненавидит Рыжака, но еще больше боится что-то менять в своей жизни. Так вот Миша рассказал мне забавную историю. Она произошла вскоре после моего ухода.
У Мишки был день рождения, который совпал с его выходным. На следующий день по традиции Синичкин пришел на работу с тортом и шампанским, позвал всех ребят во главе с шефом на угощение. Все пришли. Все, кроме начальника. Он неподвижно сидел за своим рабочим столом и ворчал себе под нос: «Что, вчера не соизволил прийти с тортиком, отдыхал, веселился, а я работал! А сегодня тортик принёс?! Сам его и ешь, а я занят!» Именинник мысленно покрутил пальцем у виска и всё же открыл шампанское. По большому счёту Синичкину было ни жарко, ни холодно от слов шефа. Задевало одно – глупость и нелепость сказанного.
Через неделю синдром бешенства отпустил шефа. Он пришел к Мишке, что-то брякнул в оправдание и подарил, внимание! чашку-термос. Когда Синичкин мне сказал: «чашка-термос», от смеха у меня из глаз потекли слёзы, ведь уже 8 лет на рабочем столе Мишани стояла ТОЧНО ТАКАЯ же чашка, которую Рыжак не замечал по причине своего слишком высоко задранного носа.
К счастью, Александра Юрьевича я больше никогда не встречала.
(Продолжение следует)
