Лизанька Сандунова, когда ей не исполнилось еще и осьмнадцати лет, обратила на себя всеобщее внимание из-за желания принадлежать только своему избраннику, Силе Николаевичу Сандунову, актеру придворной труппы, гордому потомку древнего грузинского княжеского рода Зандукели.
Ради этого юная актриса, любимица Екатерины II (это императрица дала ей в честь новооткрытой планеты сценический псевдоним Уранова), пошла на рискованный шаг и нашла защиту у «сильных мира сего».
Случившаяся в 1794 году история замужества, в которой Екатерина сыграла решающую роль, полна забытых деталей. Каждая из них дорогого стоит. Но на одной хочется остановить особое внимание, так как именно она характерна для театрального поведения эпохи. Этот театральный жест был закреплен в русской словесности, а точнее, в целой череде литературных образов.
История замужества Сандуновой — в числе первых мифологических сюжетов русского театра. Его отголоски мы находим в русской литературе от Пушкина до Чехова. В «Капитанской дочке» А. С. Пушкина Маша решается на отчаянный шаг и подает прошение в защиту Гринева российской самодержице. Настасья Филипповна в романе Ф. М. Достоевского «Идиот» разрешает «торговать себя», но, когда дело заходит слишком далеко, бросает стотысячную пачку в огонь камина. На рубеже уже ХХ века героиню рассказа Антоши Чехонте «Ненужная победа» Ильку-Собачьи Зубки «торгуют» примерно так же, как и Настасью Филипповну, а сакраментальный жест протеста Антон Павлович неожиданно «передает» мужчине (Варламов из повести «Степь» сжигает свои деньги в печи).
Слухи, легенды, мифы о Елизавете Сандуновой дотянулись до нашего времени. Ее имя упоминается в «Поручике Киже» Ю. Н. Тынянова, где один из героев с бравадой сообщает, что он с самой Сандуновой «махался». Возникает это имя и в бестселлерах 1980-х, романах В. Пикуля. А уж историю ее любви и замужества запечатлели абсолютно все историки русского театра.
Как развивались реальные события в Петербурге почти 210 лет тому назад? На юную Лизаньку Сандунову, тогда еще воспитанницу театральной школы, сразу же обратили внимание при дворе: «Прекрасный голос, восхитительное пение, искусная игра на театре и пригожее лицо доставили девушке счастье быть известною и любимицею Екатерины II.
Она услаждала императрицу своим уникальным голосом, который был редким по красоте и силе, нежного тембра и широкого диапазона. Екатерина, находившая в этом божественном голосе истинное отдохновение, редкую возможность забыться и отвлечься от государственных дел, часто требовала исполнения в Эрмитажном театре именно тех опер, где пела ее любимая Лизанька.
Но среди почитателей красоты и талантов юной актрисы оказался и всесильный канцлер Александр Андреевич Безбородко. «Кто бы поверил, увидев Безбородко, что он с наружностью уродливого квазимода хотел нравиться прекрасным женщинам и даже уверял себя в том, что они его любят».
Безбородко редко встречал отказы от приглянувшихся ему придворных дам. Уверенный в скорой своей победе, он заручился поддержкой директоров театра, «но содействовавшие ему Соймонов и кн. Юсупов пришли в исступление, увидев все свои приступы Лизанькою со стоической твердостью отвергнутыми». Она была страстно влюблена в своего Силу и «расположена просить у государыни доизволения вступить с Сандуновым в брак».
Безбородко получил такой отчаянный отпор, какого никто не мог ожидать от подневольной актрисы. В мемуарах А. М. Тургенева рассказ о Безбородко и Сандуновой повторяется дважды. В приложении, публикуемом после основного текста, содержится ряд деталей, которые придают этой истории символический характер. Вот как описываются они в основном тексте: «Безбородко прислал Лизаньке 80 тысяч асс[игнациями], она взяла их и кинула в камин. 80 тыс. государственных векселей сгорело, не выменяв собою и даже одного поцелуя».
В приложении тот же эпизод дан подробнее: «Удивлялся Безбородко, не менее его дивился главный начальник театра Соймонов твердости Елизаветы [Семеновны], и когда она привезенные ей Безбородко 80 тысяч руб. ассигнациями, в присутствии его и Соймонова, бросила в камин, в котором представительная монета превратилась в пепел, Соймонов и Безбородко остолбенели, думали — не второй ли Иосиф явился на лице земли! Но скоро они, после сожжения 80 тыс., дознали, что Елизавета [Семеновна] страстно влюблена в актера, Силу Николаевича Сандунова…».
Далее следует описание самого эпизода в Эрмитажном театре, который стал предметом обсуждения многих историков театра (с незначительными деталями и расхождениями). Одни утверждали, что прошение было подано Сандуновой во время исполнения оперы «Федул с детьми» В. Мартини и В. Пашкевича на сюжет пьесы Екатерины, другие настаивали, что события произошли, когда шла опера «Cosarara» («Редкая вещь») В. Мартин-и-Солера, где Лизанька пела партию Гиты (Читы).
Так или иначе, Лизанька осмелилась нарушить строгий придворный этикет, подав в царскую ложу слезное прошение о помощи. В памяти людей XIX века долго еще жила легенда о ней как о «девушке с характером», актрисе, сумевшей отстоять свое право любить того, кого она желает, а не играть роль, навязанную ей другими.
Лизанька Сандунова принадлежала к явлениям массовой культуры своего времени. Она одна из первых стала широко пропагандировать с эстрады русскую народную песню, была мастером импровизации. Особенно запомнилось современникам, как Сандунова после побед русского оружия в Отечественной войне 1812 года, прервав исполнение арии боярышни Настасьи в опере С. Н. Титова «Старинные святки», патетически возвестила славу героям и память погибшим, чем вызвала ликование зала и его искренние слезы.
