О том, что Валерка - бабник, мне еще до свадьбы не говорил только ленивый. Даже его лучший друг, произнося тост прямо за столом, сообщил во всеуслышание, что жених – тот еще ходок и может соблазнить даже статую. Правда, при этом выразил надежду, что тот, наконец, стал серьезным человеком – мужем, а возможно вскорости и отцом.
Но разве кто-нибудь может достучаться до здравого смысла влюбленной, как кошка, девицы, которая твердо уверена, что она – самая лучшая и незаменимая. И уж ей-то муж изменять не будет, потому что она точно знает секрет личного счастья?!
Вот и я, зная все (это я так думала раньше!) Валеркины похождения до меня, была убеждена, что на «каждого охотника найдется свой сороковой медведь», а в нашем варианте таким «медведем» буду я, и теперь мой «охотник» будет принадлежать только мне и безраздельно!
Правда, как впоследствии выяснилось, Валерка был совсем другого мнения, потому что, выдержав медовый месяц и еще какое-то время после свадьбы, вернулся практически к прежнему образу жизни. При этом он не слишком-то и скрывался, отметая все подозрения в неверности страстными признаниями в любви, и притворно возмущался моей излишней подозрительностью и ревностью.
Губную помаду и запах чужих духов на своих рубашках мой драгоценный муж объяснял чьим-нибудь днем рождения и совершенно невинными дружескими объятиями и поцелуями-поздравлениями, поздние приходы домой – трудовыми подвигами и неотложными делами, ну, и так далее. Те женщины, которым изменяют мужья, сами знают набор подобных оправданий. Но Валерка всегда так любяще смотрел на меня честными глазами, что я не могла ему не верить.
Потом я стала обращать внимание на шушуканье за моей спиной, подруги стали делать всякие намеки. Даже мама моя как-то пришла в гости и стала расспрашивать, как мы живем, как у Валеры дела… Тревожные звоночки, прямо скажем, а я все же не совсем уж слепая или дура. Да и первые страсти от замужества схлынули. Вот я и стала приглядываться, и задумываться, и кое-что понимать...
Не скажу, что свои открытия я перенесла спокойно – всякое было: слезы, упреки, скандалы. А Валерка все переводил в шутку, говорил: «Ты погляди, какая ты красавица! Да мне больше никто не нужен, а все остальное – так, ерунда, для поддержания тонуса в жизни. И вообще, они сами мне на шею вешаются, не отталкивать же бедных и одиноких, никому не нужных? Пусть им обломится хоть капелька внимания – от нашего счастья не убудет!»
Только, чем дальше, тем меньше я себя счастливой чувствовала. И случилось то, что со многими женщинами в моем положении бывает – я потихоньку превращалась в склочную, вечно недовольную, скандальную и опустившуюся бабу, которая буквально умирала от ревности. А это, как цепная реакция: чем больше я опускалась и ругалась, тем реже Валерка бывал дома, тем чаще он куда-то уходил, оправдывая себя тем, что дома стала невыносимая атмосфера. И ведь, правда, невыносимая.
Не знаю, почему другие женщины терпят измены, но я терпела, потому что мне было стыдно самой себе и окружающим признаться, насколько я переоценила свои возможности и силу любви. Не удалось мне стать последней и единственной любимой для ловеласа и бабника, не смогла я. И как бы мое самолюбие не страдало, а самооценка не опустилась до плинтуса, я все же нашла в себе силы признать это.
Дальше было легче, и я стала думать, что делать дальше: так и жить, обманутой многократно женой без надежды, что когда-то мой муженек перебесится и станет верным супругом, или послать его к многочисленным подружкам и строить жизнь дальше по своему разумению?
Наверное, я все же Валерку любила. Ну, еще бы, он такой яркий, красивый, веселый, душа любой компании. Все у него в руках горело, все получалось само собой, словно шутя. А еще умница, пробивной, энергичный, да и лучшего любовника пожелать нельзя! Вобщем, сокровище, но, как жизнь показала, на правах личной собственности использованию не подлежит – только коллективное владение.
А оно мне надо, чтобы быть одной из многих, а за это обихаживать «Казанову» по полной программе, отстирывать рубашки от чужой помады, откармливать перед сексуальными подвигами и ждать, ждать… пока перебесится. Тем более, что, скорее всего, перебесится он тогда, когда сил совсем не останется, и на меня тоже. Вот я думала, зачем мне тратить свои лучшие годы в надежде на то, что станет нормальным муж к пенсии, когда изменять будет нечем, да и то под вопросом?
Короче, мучиться долго не стала, но, чтобы не быть голословной и не ограничиваться одними подозрениями (ведь я свечку не держала), решила расставить все точки и проследить за шкодливым муженьком. Попросила подругу помочь, и как только он из дома ушел, сославшись на срочные дела, мы с ней, прихватив фотоаппарат, следом отправились.
Следить было нетрудно, да и недолго пришлось – Валерка прямым ходом отправился в кафе неподалеку, где его уже ждала красотка-блондинка. Честно сказать, мысль мелькнула – а вдруг и, правда, деловое свидание, а я паникую? Хотя, с такими размалеванными девицами есть только одно дело… Так и случилось – она бросилась ему на шею, не стесняясь присутствующих. Они нежно расцеловались, уселись рядышком и начали ворковать. Нам с подругой все хорошо видно было в большое окно, у которого они столик выбрали.
Верите – ничто не шелохнулось в груди, только такая тупая досада – сама себя упрекнула, мол, знала же, что так и есть, а все равно на что-то надеялась. Вобщем, сфотографировала я парочку в момент горячего поцелуя и вернулась домой. Там собрала все Валеркины вещи, сверху фотографию распечатанную пристроила и отнесла все вниз к консьержке. А сама вызвала мастера – замки сменить.
Он, конечно, рвался в двери, обрывал телефон, напрягал всех знакомых, но не хотелось мне с ним разговаривать – не о чем было. А потом Валерка вообще успокоился, видимо, почуял прелесть свободы. Развели нас быстро, делить было нечего – квартира как моя была, так и осталась, а вещами мы особо не обрастали. После развода Валерка сказал, что я глупо поступила, ведь все, что на стороне – ерунда, а ко мне он серьезно относился. Правда, в чем серьезность, так и не уточнил.
Как осталась я одна, куда-то все наваждения, тревоги, даже проблемы делись. Появилась легкость, и вернулся давно забытый оптимизм. Я словно камень с шеи сбросила, который меня в пучины депрессии тянул. Обидно было, не скрою, что со мной так вот поступили, ведь каждая женщина хочет быть единственной для своего мужчины. Но ведь куда хуже знать, что ты одна из многих, и делать вид, что ничего не случилось. Это же противно – делить постель с кучей других женщин. Я уж не говорю о том, что это просто негигиенично и опасно для здоровья – мало ли что…
Мне кажется, что терпят женщины, боясь самим себе признаться, что не состоялись они, как жены, что нашлась другая, лучше, приятнее, желаннее. Вот, как страусы головы в песок, прячут свою боль от самих себя же. Да, трудно признавать ошибки и неудачи, трудно расписаться в собственной несостоятельности – кто спорит?! Только ведь не признаешься - не начнешь исправлять то, что можно исправить, не откроешь новую страницу своей жизни, а так и будешь страдать и мучиться неизвестно зачем и за что.
А я, ценой двух лет, прожитых с бабником, приобрела жизненный опыт, которому цены нет. И теперь я свободная и незакомплексованная женщина, открытая для новых отношений, в которых я уже не стану отмахиваться от очевидных вещей и чужих советов. Это, конечно, не значит, что я каждому слову и наговору верить буду, но любая информация, особенно, если она часто повторяется и изобилует фактами, это повод для размышления.
Так что голова у нас не только, чтобы прически носить. Вот и нужно ее использовать по назначению!
