СВАЛКА, УВЕНЧАННАЯ КЛЕТКОЙ
Искуснейший, серый, как в реальности, украшенный перламутрами и жемчугами, пел соловей, услаждая слух василевса, которому надоел орган, радовавший раньше за трапезой...
Но и соловей надоел ему, поющий одно и то же, на ветке, чьи листья были из изумрудов, тончайше оправленных золотыми нитями, и клетка, понятное дело, была золотой - дар с востока, но как называлось государство, откуда послы, в числе прочего привезли и этого соловья, василевс не мог запомнить.
Единственным серьёзным государством он почитал свою империю, к тому же старел, мозги ржавели, и вот раз, когда соловей выводил очередную руладу, император метнул в клетку тяжёлый кубок - да так сильно, что клетка упала, и птица замолчала.
- Не чинить, - сказал император, вставая. - Отправьте к другому хламу...
О, в подземельях дворца чего только не было: свитки пергаментов, где халдейская мудрость трактовалась тибетскими тайнознатцами, причудливые статуэтки из пород дерева твёрдых, как металл, доспехи античных воинов, где с поножами, порубленными мечами, соседствовали сами мечи; тут были идеи, какие василевс счёл вздорными, планы царедворцев, развеянные в прах, мечты детей, лопнувшие, как радужные пузыри; были тут и модели судов и обломки настоящих галер, древнеегипетские предметы, сундуки, набитые будущим золотом, карты грядущих странствий, толстенные, в кожу переплетённые тома предсказаний; золотые змеи из Индии, и воинственные, меч сжимавшие в лапе персидские львы...
Тут было столько всего, что писатель, века спустя сочиняющий рассказик, запутался в перечисление, как археологи не могли разобраться, к чему вся эта свалка - увенчанная клеткой с не поющей, искусно сделанной птицей.
ФИЛОСОФЫ И МАЛЫШ
Кропотливо, без эллинской праздничности, с упорным занудством восстанавливал античный космос, делая дело важное, как выращивание хлеба...
Или в бесконечном комментировании есть пустое нагромождение томов, не содержащих питательных элементов? не то содержащих их совсем мало?
...анекдот ходил: тиран поинтересовался: Есть ли ещё философы-идеалисты в стране? Ему ответили - один. И, покуривая трубку, ответствовал тиран: Один пусть останется.
...Николай Кребс от богатых виноградниками берегов Мозеля по крутой дуге отсутствия сведений о его детстве оказывается в Гейдельберге, где штудирует латынь.
Кузанец - это по месту рождения.
Пейзажи Италии раскрывались перед ним; облучённый некоторыми идеями в университетах, он возвращается в Германию - повозка с колёсами из цельных, скруглённых досок - везёт его: к спорам об ограничение папской власти, а потом к службе в папской курии...
Нет - один идеалист: это Лосев: скрупулёзно восстанавливающий Кузанца на русском, пока веско скрипят гигантские, ржавые оси мира...
- Па, как называются эти цветочки?
- Это ромашки, малыш. - Тот взобрался на каменной кладки не большую ограду, и глядит в ласковую бездну клумбы, как Лосев глядел в массивные бездны средневековья, ибо античность, просвечивая розоватым мрамором, не ассоциируется с безднами.
- Понюхать хочу.
Мальчишка наклоняется - осторожно-осторожно.
- Они не пахнут, сынок.
- А можно Оле одну сорвать?
Рядом - за оградой - дом повышенной комфортности, а не крупный скверик возле - пуст, и отец оглядывается с лёгкой опаской.
- Давай сорвём. Но вообще - так не стоит делать.
Он вырывает растение с корешком, прячет в пластиковый пакет где лежат пластмассовый бластер малыша и бутылочка воды.
...плохо видящий, в профессорской шапочке старый человек склоняется над очередным текстом, какой вознамерился прокомментировать, представляя себя рядом с пышноодеянным, средневековым философом, на мозаичном полу, при дворе...
Нет! со Стагиритом ведущим споры, хотя и пренебрегает вином, в отличие от античного классика; споры о сущностях - а ещё лучше, опережая время, занимая у Оккама, об универсалиях...
Малыш скатывается с горки.
Мимо пробегает другой на самокате, и, вероятнее всего, твой погонится за ним, непременно стремясь опередить.
Площадки впереди - в каждом дворе: и всюду вертятся карусели, качаются качели, визг витает над горками.
Всюду жизнь - даже в массивных томах Лосева; всюду жизнь, даже в хлеву и дворцах смерти, даже в лабиринтах небытия...
