ПО ЗАКОНАМ НЕБА И ЗЕМЛИ

Спектроскопическое разбеганье Галактик – расширенье есть Вселенной, ибо мирозданье Звучит, как музыка и весть.
В иезуитских дебрях можно Блестяще ум отшлифовать. Леметра мысли блещут мощно, Им глубиной дано сиять.
На первой мировой героем Священник будущий предстал. Артиллерист… И рвался с воем, Со скрежетом тугой металл.
Путь дальше, славой перевитый. Леметру мирозданья код Открылся… Формулы с молитвой Дают великолепный плод.
Священник в недрах Ватикана, Чья академия наук Переплетала неустанно Науку с верой, узел туг.
Миры проносятся над нами, И, отражаясь в нас, они Зовут за небо с облаками, Туда, где вечности огни.

До расширения гораздо Большого взрыва вещество. О, во вселенной нет балласта, Чтоб сбросить, раз полёт, его.
Полёт, парение пространства. И расширенье – из чудес, Понять до йоты вряд ли шансы Имеем… Вот хорал веществ,
Вот их симфонии и фрески, И эпос эпосов звучит. Леметром постиженье бездны Включает строй благих молитв.
Шары большого взрыва, знаки, И сингулярность тайных строк Творения: ничто во мраке Не будет: свет всегда высок.

Классический доходный дом, Он крышей в облака упёрся. Изрядно плазма жизни в нём Бурлила, ведомого свойства.
Он в тыща девятьсот шестом Построен капитально. То есть Моё десятилетье в нём Рассказик. Даже и не повесть.
Каляевская 35 – Тогда такой был адрес, помню. Брожу у дома я опять, Былого ощущая волны.
Мы в коммуналке жили здесь, Была просторна и роскошна. Скандалы, склоки, злоба, спесь – Всё выдумано. Или ложно -
Все дружно жили. Старый дом Великолепный обхожу я. Пространства грандиозный том, В нём жизнь воображу чужую.
Мальчишка с папой из подъез- да выйдут – я себя узнаю. Мне восемь, или девять есть? Не понимаю, веря маю.
Карнизы дома. Голубей, Как строчек нотных – предовольно. Сегодня небо веселей Воспоминаний: с ними больно:
Коль хороши, в них не попасть, Обратно в детство нет дороги. Плохие стёрлись. Ну а власть Судьбы всего страшней в итоге.
Насуплен дом. И вместе с тем Великолепно благодушен. И я читаю майский текст Листвы, давно не грезя будущим.

В урне на площадке детской каллы Белизной сверкают алебастра. Мелкие в траве найдутся камни Риманова сложного пространства.
Римана пространство будто слепок С мыслей сущностей не представимых. Точно ли угадано? Иль слепо Мечешься в проулках данных мнимых?
Сумерки. Один малыш играет С папою в песочнице. И каллы, Белизна которых не смущает Воздух выцветающий ни мало.
Мы у геометрии, по сути, Все в плену. В домах зажгутся окна. Вероятно, всякий ум пасует, Жизни всей представивши волокна:
Чрезвычайно их многообразье. Кто отправил в урну каллы эти? И малыш уйдёт с отцом… Но разве Вечер больше помыслов о свете?
Ночь – и та лишь варианты света. Круговая панорама жизни Будто с высшим планом сверка – сверка Оная точна, как плач на тризне.

Формула Циолковского, как мёд Из небесных сот – всего две капли, Или три легло в неё: чтоб кануть Люди в бездну бытовых забот Не могли, чтоб воссиял полёт. Формула сквозных фиалок неба. Межпланетных арок мудрый свод, Вензеля, мерцающие нежно. Вот протопресвитер Фарадей Служит в церкви, завершив работы. Многажды обогатив людей. Знания есть путь к мечтам свободы. Так, монизм вселенной человека И растит - для золотого века.

Молнией мелькнувший миг Превратил в десятки книг. Пролистните жизнь мою, Смерти свет покуда пью.

Сок ликвора - и лад крестильных вод… Крест дан моделью человека. Мозг, чей чрезмерно сложен код, Улавливает верный вектор, Руководим не через сум- му символов: энергий суммой Руководим, дающих ум. Как сложно завернул всё сущий. С крещеньем ликвор совмести. Физиологии законы Из Ветхого извлечь, в пути Не труся, попадая в зоны Темнот – возможешь ли, когда Среда обыденна окрестно? Но мир – волшебная среда, Как небо – световая бездна.

Со званьями, брадаты, седоусы Учёные мужи – смешно внимать Монаху, чьи нелепые турусы Об опытах нельзя истолковать Иначе, как ошибки, заблужденья. Что о горошке долго говорит? Зевают. Свет покуда ярок денный. И пышен городской из окон вид. Богата Австро-Венгрия покуда. А в обществе учёном был доклад О чуде знанья нового. Но чуда Не поняли, услышать не хотят. Молился ли о пониманье Мендель? Устал, вернулся в келью. Завтра вновь Работать будет, помещённый между Прозрением и косностью умов.

Мельхиоровые облака, Как вода летейская играют. Тексты Библии в себя вбирают Мир, увы, не понятый пока.
Что кристаллы созревает мозг. Ствол его – от мирового корня. А идея мира – траектория Мыслей Бога: к ним едва ли мост
Выстроить способен человек. По евангельским ступеням если Подниматься, даже сидя в кресле, Мира очевидней станет верх.
Мельхиоровые облака, Изумрудные блестят деревья. Мир заложник разного движенья, Как поэт – стиха.