Выпрыгну-ка я из воспоминаний – близится, ох, как близится день, когда нужно будет сдержать обещанное слово. Точнее, этот день - завтра. Хожу, настраиваю себя, успокаиваю, а в голове навязчиво вертятся строчки мудрого поэта:
«Хоть и не ново, я напомню снова:
Медленно, но верно «завтра» превращается в «сегодня», и вот я уже отпрашиваюсь на работе, чтобы уйти на час раньше, перекусываю в кафе, чтобы не смущать желудочными голодными воплями законопослушных родителей, крашу губы перед входом в школу и захожу в среднее образовательное учреждение номер 301 для выполнения своего священного материнско-родительского долга.
… Ну, вот и всё. Через полтора часа долг отдан. Как хорошо жить и не быть обязанной никому, даже своему любимому ребёнку! Настроение – приподнятое, лицо – улыбающееся, взгляд – озорно-задорный, нос – кверху: гора с плеч. Гордо и спокойно иду домой, думая о том, что теперь-то уж я заработала себе право на большую отсрочку до следующего собрания.
****
- Ну, вот и всё. Можешь спокойно теперь ходить в школу: я всех видела, и меня тоже все видели. Правда, никто, наверное, не догадался, чья я мама. Я так думаю.
- Мамочка, ты молодец, спасибо! Это неважно, что тебя никто не узнал, главное Ирина Викторовна видела. А вообще-то я бы хотела, чтобы знали, что ты моя мама, потому что ты такая красивая сегодня, нет, как бы всегда, но сегодня – особенно! Конечно, я не спрашиваю тебя о том, что там было интересного, понятно, что тебе ничего не интересно, но всё-таки, а что там было … интересного?
- Ничего особенного. На всех мам один папа и одна бабушка, которая больше всех вопросов задавала и выступала. А так, наверное, как всегда. Одна радость – денег не собирали.
- Ну, ты, конечно, никаких вопросов не задавала и уж точно не выступала?
- Конечно, нет! Ругать тебя – не ругали, хвалить – не хвалили, вообще о тебе ничего не говорили, как будто бы ты и не учишься совсем. Да, кстати, я и фамилии твоей в журнале не видела. Может быть, я невнимательно смотрела, но вроде бы внимательно. Странно. И потом, почему ты говоришь «Ирина Викторовна»? Собрание вела Светлана Павловна. Или она её замещала?
- К-какая Светлана Павловна? – запинаясь, широко раскрывая глаза, неуверенным голосом спросила дочь.
- Ваша. Твоя классная. Разве у тебя не Светлана Павловна, математичка … на высоких каблуках, симпати…, - всё медленнее и медленнее перечисляла я учительские приметы, замечая, как меняется в лице не в лучшую сторону мой ребёнок, - … чная … симпатичная?
- Ма-а-а-ма! Где ты была-а?! Какая Светлана Павловна?! В каком классе ты сидела?! В какой школе ты вообще была?! Па-а-а-па! Иди сюда! Я не могу! Сейчас я маму убивать буду…
- Ты подожди, не кричи. Ты мне что сказала? Второй этаж, правая лестница, левая сторона, первая белая дверь без номера кабинета. Так? Заходишь, средняя колонка, любая свободная парта. Ну, так?
- А-а-а-а! Всё! Это конец! Мама! Ты просидела всё собрание в шестом «а»! Понимаешь? А я учусь в пятом «а». Блин! Светлана Павловна – это их классная. Вот почему моей фамилии в журнале не было! Что я теперь скажу?! Меня же засмеют все! Ну что ты наделала?! Раз в жизни пошла и просидела совершенно в другом классе! Неужели ты не поняла по разговору, что это не мой класс?!
- Ну, прости, пожалуйста, ну хочешь, я пойду завтра и всё улажу? Постой, кто тебя застыдит? Я же не вписывала себя в список присутствующих, потому что он до меня не дошёл почему-то, а я и не стала его искать.
- Это точно? Точно?!
- Да, абсолютно точно. Я это помню.
- Помню, помню… Лучше бы ты запомнила, как мою учительницу зовут!
- Да я помнила, доченька, просто я её в лицо не помню! А бэйджиков у них нет. Откуда я знала, что это была Светлана Павловна, а не Ирина Викторовна! Ну, не огорчайся ты так, я потом ещё схожу.
- Нет! Никогда! Никуда больше не ходи, а то в следующий раз вообще в другой школе просидишь и довольная придёшь! Мама, ну как же ты так? Как ты сказала, я тебе сказала?
- Второй этаж, правая лестница, левая сторона, первая белая дверь без номера кабинета.
- Всё ясно. Всё правильно, только л е в а я лестница и п р а в а я сторона. Горе ты моё!
***
Вплоть до выпускного вечера припоминали мне муж и дочь мой знаменитый «крестовый поход» на родительское собрание в пятом классе. «Крестовым» они его прозвали потому, что я пошла тогда в школу не по «велению сердца моего», как они думали, а ради «галочки», то есть «крестика», да и то после дочкиного упрашивания и взывания к моей совести. А я-то, если честно, думала, что они на мне «крест поставили», в смысле бесполезности дальнейшего посылания меня в школу.
Что ж, зато этот эпизод из школьной жизни дочки навсегда вошёл в нашу семейную историю!
