До Нового года оставалась какая-то неделя. Я себя мысленно уже готовила к одиночеству. Ведь именно так проходили встречи всех моих последних «новых годов», и я до того уже привыкла, что почти смирилась. В лучшем случае мы встречали его вдвоём с подругой, у меня или у неё. А в этот раз подруга моя должна была куда-то срочно уехать, и я себя уже вполне уговорила - мол, что ж теперь? Встречу Новый год одна! Но, видимо, судьба давно всё решила за меня.
Совершенно случайно разговорилась я с одной приятельницей о приближении Нового года и о своей бабьей тоске в одиночестве... Посетовала ей так и, уже было прощаться собралась, как вдруг она мне возьми и скажи, мол, будь у нас, подруга, восьмой, присоединяйся к нашей компании. «А где вы гуляете?» - спрашиваю. Оказалось, встречают они праздник на манеже Дворца спорта.
Отчего-то у меня в голове это волшебное слово «манеж» прямо-таки отпечаталось. Я всегда как понимала: раз Дворец спорта, значит, лёд. Я живо представила себе этот холодный круг внутри здания, на котором мы будем размещаться, и у меня возникла единственная ассоциация - холод... а тут резко пахнуло цирком... Почему вдруг цирком, и сама не пойму до сих пор. Наверное, это было так: манеж-цирк, цирк-манеж...
Ох, лучше бы моя подруга этого слова «манеж» вообще не произносила. В общем, дальше было так: она мне наскоро, второпях объяснила, что срочно нужно бежать выкупать билет, иначе с праздником я могу и «пролететь». Я, естественно, мигом кинулась выкупать свой счастливый билетик. Однако, перед этим всё же для уточнения позвонила. Именно во Дворец позвонила. Уяснила, что в музыкальной комнате за номером 21 я получу свой билет, и я должна поторопиться, ибо желающих гулять там хоть пруд пруди. И я рванула... «Цирк — манеж, манеж - цирк!» — молотком стучало у меня в висках, пока бежала... И побежала я в цирк. Ну - раз манеж...
Главные двери цирка были закрыты, и меня послали через служебный ход. Там мне никто ни в чём не отказал. Почему-то в цирке этом, как мне показалось, меня все давно знали, и от этого я уже заранее готова была радоваться всему, что бы со мной там не происходило. Мне довольно быстро указали, где надо брать билеты:- «Идите, идите на манеж, голубушка. Все из этой музыкальной комнаты находятся именно там. Там, там... как раз там и проходит репетиция. Там вас давно ждут».
Я про себя прямо-таки ахнула: «Ну, надо же, какой милый и гостеприимный, этот цирковой народ! Никто не возмущён, на слово «мать» не ругается, все и всем довольны... И меня уже ждут... И причём давно ждут. А я всё не ехала, бессовестная. Может, за кого другого меня приняли? Уж больно обходительны. Но это как-то... настораживает. Ах, ну да! Понятно, понятно... Я же звонила... же... я... же»...
Хожу по цирку, как своя, восхищённо про себя отмечаю, как здесь всё устроено оперативно. Все всё знают. И опять промелькнуло и обожгло: ведь меня же ждут! Чего ж я, дурища, тут, будто по бульвару прохаживаюсь, рот раззявив? Нельзя же так хороших людей подводить! Марш за билетом, кулёмища! И тогда я ни жива, ни мертва, вбежала в затемнённый зал. Вбежала - и сразу разглядела у микрофона человека.
Он пристально и чересчур внимательно смотрел на меня. Тут я насторожилась по-настоящему этим сверх вниманием к моей скромной персоне. Никак не могла взять в толк - ну почему меня так заранее все любят? На циркачку вроде не похожа. Сальто крутить - господь не сподобил. Нет, конечно, крутануться могу, но чисто фигурально - с тряпкой по квартире. Гимнастическую растяжку сделать? Это - пожалуйста, но... только в постели с хорошим клоуном, да и то по настроению. И всё же ощущение какой-то особости не покидало меня, и ещё издалека я, игриво махнув ему рукой, громко крикнула: «Иду, иду к вам... за билетом»!
Вокруг стоял жуткий шум. И вот тогда этот самый, у микрофона, испуганно выпучив глаза, истошно завопил в микрофон так, что перекрыл оркестр: «В сторону, в сторону!.. Летят ссс...» И тут я вдруг услышала гулкий нарастающий топот... «Слоны! - мелькнула мысль. - Ой, потопчут!..» Господи, ведь я же в цирке. Здесь и тигры, и крокодилы могут быть. А я дамочка весьма упитанная, очень даже при телесах девица. И если уж мужики на меня во все глаза пялятся, всё полапать норовят, то эти-то хищные твари меня в момент сожрут и даже не почувствуют...
И точно - выпустили «слонов». Вернее, «слоних». Кто это был - спортсменки, студентки ли на предмет «подработать», но порода была весьма откормленная. А этот тип микрофонный всё продолжал надрываться:- «В сторону! В сторону, говорю! Вы что же, не видите, - летят «снежинки»!»
«Ни фига себе, - думаю, - снежинки... Хорошо ещё, что они сверху, из-под купола, не падают. Одна такая на плечо ляжет - мокрое место останется...»
А слоны-снежинки, воздев кверху руки-хоботы, с громким топотом мчались прямо на меня. И меня тут же, как говорят - не отходя от кассы, резко потянуло к санузлу, видно, от страха. До сих пор не представляю, каким образом я успела увернуться в сторону от этих, мчащихся на меня с великой скоростью «снежинок», которые, топоча и отфыркиваясь, кругами мчались по манежу.
Таких снежинок «слоновой» породы я ещё никогда не видела и потому чувствовала себя так, будто я из страны лилипутов. Мой-то рост - всего метр с кепкой, а их рост был под два со шляпкой. В общем, в моём воображении сложилось, что это гибрид слона и снежного кома.
Словно буря пролетела мимо меня, обдав сложным запахом подмышек с примесью всевозможной косметики. Каким образом я удержалась? Как не упала? Стояла я ни жива, ни мертва, глазела на это откормленное элитное стадо и чувствовала свою ущербность. Причём на одной ноге стояла. Балансировала, силясь сохранить равновесие. Ну, ни дать, ни взять цапля болотная.
Наконец полёт «снежинок» закончился, утих «снегопад», и я, вывалившись из этого манежа наружу, опять онемела. В двух шагах от меня ревел мотоцикл. Мне тут же вспомнился весёлый эпизод из фильма моей юности. Там мотоциклист всё время жал и жал на газ, да ещё и выдавал посторонние звуки, перекрывавшие рёв мотора. Тут я с ужасом поняла, что уж здесь-то мне ни за что не увернутся. И тогда… тогда я точно не сумею встретить этот запланированный мною на новый манер новогодний праздник.
Но мотоциклист так умело развернулся у самого моего носа и умчался куда-то, что я и охнуть-то, как следует, не успела. Тем не менее, я всё же успела за эти короткие секунды не только вспомнить всю прожитую жизнь, но ещё и замёрзнуть, и вспотеть одновременно. Хоть от страха и покрылась вся инеем, но выжила, и помчалась дальше искать 21-ую комнату.
А по пути всё думала, не напрасно ли я согласилась Новый год встречать в цирке. Ведь у меня на запахи страшная аллергия, а здесь их, что и говорить - было в избытке. Ой, не выживу - исчихаюсь! Даже и до шампанского дело не дойдёт. От этой неожиданной мысли настроение моё резко ухудшилось...
Но вот передо мной какая-то открытая комната, а в ней сидят двое красавцев-мужчин.
- Здравствуйте! - говорю им. - Я к вам за билетами на Новый год. Красавцы, до моего прихода с жаром что-то обсуждавшие, мгновенно умолкли и обалдело уставились на меня. Забавно было их наблюдать в эту минуту: рты до галстуков, зрачки вертикальные...
- Н-не п-поняли... — промямлили они, заикаясь. Потом, несколько придя в себя, вдруг заговорили хором.
- А-а-а... Всё ясно, гражданочка. Это... это не у нас, а во Дворце спорта, наверное. Они горазды на разные массовые праздничные выкидоны.
Сказали - и тут же продолжили свою беседу, будто никогда от неё и не отрывались. Но я, снова прервав их разговор, торопясь и захлебываясь от пережитых страхов, вкратце успела в красках поведать им и про манеж, и про горластую фигуру с микрофоном, и про «слонов-снежинок», и особенно про 21-ую комнату, где меня уже давно и отчаянно ждут-пождут, прямо заждались вконец.
Мужики, слава богу, оказались с юмором и с удовольствием включили фантазию, дополнив и развив мою историю целым фейерверком всевозможных уморительных подробностей. На прощание весело мне посочувствовали, повздыхали, поохали и проводили меня к удобному выходу...
Лишь выходя из цирка, я, увы, в который раз поняла, что меня снова постигло нечто такое, чего ни у кого не бывает. Одним словом, очередное завихрение настигло. Ну, скажите, чего ради меня понесло в этот цирк окаянный?
И кляла я себя, и корила, а потом, как это всегда у меня бывает, тут же начала себя оправдывать. Ведь, когда я всех оповестила, что в новогоднюю ночь буду сидеть за праздничным столиком на манеже, у них ведь тоже с головой было всё в порядке. Они тоже рассуждали примерно, как и я: цирк - манеж, манеж- цирк... Значит, и знакомые мои, и дети поняли точно так же прямолинейно.
И это было единственное, что меня успокоило. Значит, у меня ещё не полнейший сдвиг по фазе. Таким образом, от конфуза моего не осталось и следа. Я наконец сумела-таки восстановить в себе прежнюю радость от приближения Нового года.
- Всё хорошо, когда всё хорошо кончается. Я жива! Я весела! У меня чудное настроение от всего чУдного или чуднОго вокруг!!! Удивительно, насколько разные понятия скрываются в одном слове «чудное»: вот поставь разных местах ударение, и моментально меняется как суть, так и восприятие её.
Всё так, как и должно быть в канун этого единственного настоящего праздника в моём понимании... Так, или примерно так говорила я себе и чувствовала, как всё снова возвращается в свою колею, жизнь продолжается, и надо бежать сломя голову за билетами...
И вот он наконец-то... мой обожаемый Дворец. И вот она, эта обожаемая 21-ая комната! И вот он у меня в руках, этот долгожданный красивый новогодний билет! УРА! Всё по плану. Теперь от этой, уже успевшей кануть в прошлое истории, мне ещё веселее и жизнерадостнее стало жить на свете белом. А ведь и вправду, могло ли быть у меня как-нибудь иначе? Нет, конечно. Да и истории этой тогда не было бы.
...А уж, как я отгуляла этот Новый год! Но это другая история. А вот, когда дочка подруги спросила меня, как я себя ощущала, встречая этот год, я ей ответила так:
- Милая Оленька, сколько тебе лет?
- Пятнадцать и три месяца, - сказала мне «милая Оленька».
- Так вот я, Оленька, была ровно на четыре месяца тебя моложе. Мне как раз месяца не хватало до пятнадцати. Именно так я себя чувствовала в этом Дворце спорта!
Как-нибудь об этом я подробнее тебе расскажу. Потом, потом, потом...
