Сабина Шпильрейн - врач-психоаналитик, член трёх психоаналитических обществ: Венского, Швейцарского и Российского. Именно с именем Шпильрейн, точнее с её взаимоотношениями с К.-Г. Юнгом, связано открытие контрпереноса.
В 1890 по настоянию отца (выходца из Варшавы) Сабина была определена в Варшавский Фребелевский детский сад, в котором пробыла 5 лет. За это время, благодаря практиковавшимся там новым методам воспитания и образования, она получила неплохую подготовку и фактически овладела основами немецкого, французского и других иностранных языков.
Сабина была болезненной девочкой не без определенных странностей, которые около 1901 года (отчасти под влиянием смерти от тифа младшей сестры, которую она любила “больше всего на свете”) приобрели тревожный характер. И когда выяснилось, что это все же психическое расстройство, отец, пытаясь спасти единственную дочь, принял решение, определившее и предопределившее ее жизнь и судьбу.
В 1904, вскоре после того, как Сабина, несмотря на “глупость учителей” и нелюбовь к школярству, окончила с золотой медалью классов Екатерининской женской гимназии (в Ростове-на-Дону), он поместил ее в швейцарский санаторий доктора Геллера в Интерлакене. Там она пробыла всего один месяц и с сохранившейся “пугающей симптоматикой” 17 августа 1904 была переведена в ныне всемирно известную клинику Бургхельцли (Цюрих, Швейцария), которой руководил выдающийся психиатр профессор Эйген Блейлер.
Лечащим врачом Сабины был определен увлекавшийся психоанализом доктор Карл-Густав Юнг - будущий создатель аналитической психологии. Случай Сабины (диагноз - “психотическая истерия”) показался К.Юнгу достаточно интересным и перспективным для апробации психоаналитических идей. И она стала первой пациенткой К.Юнга, на которой он испытал эффективность идей, методики и техники психоаналитической терапии.
Результаты превзошли все ожидания. К 1 июня 1905 курс клинического психоанализа был успешно завершен, при четко выраженном терапевтическом эффекте. Но, наряду с ним, К. Юнг, обладавший в то время минимальным психоаналитическим опытом, умудрился получить и сверхплановый результат - пациентка влюбилась в своего женатого врача, который к тому же имел детей и был старше ее на 10 лет. Их буйный роман, насыщенный шекспировскими страстями и деяниями, все еще привлекает внимание любителей пикантных подробностей, чей неутомимый аппетит время от времени утоляется публикацией новых документов и свидетельств.
По-видимому, К.Г.Юнг сумел оказать действенную помощь. Во всяком случае, после 10-месячного курса интенсивной терапии Сабина в 1905 поступила на медицинский факультет Цюрихского университета, где фактически специализировалась по психотерапии, психоанализу и педологии. К.Г.Юнг, однако, продолжал лечение (вплоть до 1909) и с 1906 года, как врач, обсуждал случай с пациенткой Сабиной Шпильрейн в переписке с Зигмундом Фрейдом.
Учась в университете, Сабина все больше увлекалась психоаналитическими идеями и с удовольствием работала над темами, предложенными Э.Блейлером и К.Г.Юнгом. А в 1909 году сама вступила в переписку с 3.Фрейдом, существенно усложнив без того весьма непростые отношения К.Юнга и З.Фрейда. Случайно оказавшись между ними, она невольно доставила К.Юнгу и З.Фрейду большие хлопоты, хотя в ряде ситуаций вела себя мудрее прославленных психологов.
По окончании университета Сабина Шпильрейн подготовила диссертацию “О психологическом содержании одного случая шизофрении” (научный руководитель К.Г. Юнг), в которой предприняла попытку использования психоаналитических идей при исследовании шизофрении. Вобщем, она сумела нащупать некую диалектику психических процессов и зафиксировать отдельные психические компоненты шизофрении.
Соображения ее о двойственности сексуального влечения, замене внешнего мира внутренним, об отказе от настоящего и уходе в прошлое, о сопряженности элементов сновидений, психозов и мифов, а также мысль об обращении в противоположность через отрицание привлекли некоторое внимание. После успешной защиты диссертации Шпильрейн 11 октября 1911 в присутствии З.Фрейда и его коллег была принята в Венское психоаналитическое общество.
Она активно включилась в его работу и уже 25 ноября 1911, на очередном заседании Общества, выступила с докладом “Деструкция, как причина становления”, в котором развила некоторые идеи диссертации и, отчасти предвосхищая идеи З.Фрейда, обозначила садистский компонент сексуального влечения, как “деструктивный”. В 1912 доработанный текст доклада под тем же названием был опубликован в виде статьи, сыгравшей весьма значительную роль в развитии психоанализа и психоаналитически ориентированных воззрений.
В 1912 Сабина Шпильрейн вышла замуж за российского врача Шефтеля Павла Наумовича, а в 1913 у Сабины Шпильрейн-Шефтель родилась дочь Рената.
В течение последующих лет Сабина Шпильрейн работала в различных немецких, швейцарских и австрийских центрах: в психиатрической клинике у Э.Блейлера (Цюрих), в психоневрологической клинике Бонхэфера (Берлин), занималась психоанализом у К.Г.Юнга (Цюрих) и 3.Фрейда (Вена), исследовала мифологию и историю искусства (Женева), работала врачом-педологом в лаборатории Клапареда (Женева) и др. Она изучала гармонию, контрапункт и композицию, осуществила психоаналитическое исследование "Песни о Нибелунгах" и сказок. Опубликовала ряд статей в различных европейских журналах. Участвовала в работе съездов, конференций и конгрессов по педагогике, психологии, психиатрии, медицине и психоанализу.
Деятельное участие Сабины Шпильрейн в развитии и пропаганде психоанализа и психоаналитического движения принесло ей не только удовлетворение, но и признание. Время ученичества давно прошло. И она сама обучала психоанализу других. Пожалуй, наиболее известным из учеников ее стал швейцарский психолог Жан Пиаже (1896-1980), чьим психоаналитиком она была в Женеве в 1921.
В судьбе Сабины Шпильрейн 20-е годы стали переломными. Она уже долго жила в Европе. Менялись страны, города, работы, люди… Были успехи и признание, но она все чаще ощущала некую неудовлетворенность. З.Фрейд настоятельно рекомендовал ей работу в Берлине - одном из ведущих психоаналитических центров того времени, где активно функционировали психоаналитический институт и поликлиника. Но ее тянуло в Россию и в 1923 году, с благословения 3.Фрейда, написавшего, что она сможет "заниматься серьезной работой вместе с Вульфом и Ермаковым”, и проявлявшего большую заинтересованность в распространении психоанализа в России, Сабина Николаевна Шпильрейн-Шефтель вместе с семьей вернулась на родину. Муж уехал в Ростов-на-Дону, где занялся врачебной практикой, а Сабина попыталась начать новую жизнь в Москве.
В атмосфере убогого коммунального быта и всеобщего кавардака она все же умудрилась с головой уйти в работу. С сентября 1923 она работала врачом-педологом в городке имени 3-го Интернационала (Москва), заведовала секцией детской психологии в Первом московском государственном университете и состояла научным сотрудником Государственного психоаналитического института и детского дома-лаборатории "Международная солидарность". В этом институте она вела амбулаторный прием, консультировала, читала спецкурс "Психоанализ подсознательного мышления", вела "семинарий по детскому психоанализу", принимала деятельное участие в "медицинских заседаниях сотрудников" института и работе Русского психоаналитического общества.
Она примерялась к большой и перспективной работе. Но жизнь распорядилась по-своему. По независящим от нее серьезным семейным обстоятельствам в 1924 Сабина Шпильрейн была вынуждена оставить Москву и переехать к мужу и отцу в Ростов-на-Дону. К этому времени город уже мало походил на Ростов ее юности, дом реквизировали после 1917. Родилась дочь Ева. Не мыслившая себя без любимой работы Сабина Шпильрейн трудилась врачом в поликлинике и отдавала все, что могла, дефективным и трудным детям. Формально она была обычным врачом, но в действительности работала одновременно как психиатр, психотерапевт и педолог. И к тому же она успевала заниматься научной работой. Правда, с течением времени возможностей для нее становилось все меньше.
Во второй половине 1925 власти ликвидировали Государственный психоаналитический институт и постепенно усиливали идеологический нажим на психоаналитиков и педологов. Ближайшие перспективы вырисовывались уже вполне определенно, но Сабина Шпильрейн продолжала работу и писала статьи по психоанализу вплоть до начала 30-х. В 1931 один из ведущих психоаналитических журналов - "Имаго" - опубликовал ее статью о детских рисунках, выполненных с открытыми и закрытыми глазами. Это была ее последняя публикация в европейских научных журналах.
Ее жизнь и работа в Ростове-на-Дону (1924-1942) являются наименее известным периодом жизни, сведения о котором пока основываются, главным образом, лишь на нескольких установленных фактах и немногих (не всегда достоверных) свидетельствах очевидцев.
Шпильрейн по-прежнему много работала и лишь изредка позволяла себе кратковременные поездки в Москву. Но по мере развития событий в стране ее деятельность, как психоаналитика и педолога (к тому же бывавшего за границей), все более отчетливо обретала жизнеопасные и даже самоубийственные черты. Занятия такого рода уже фактически приравнивались к особо опасным государственным преступлениям, со всеми отсюда вытекающими последствиями.
27 июля 1930 было принято официальное Постановление о ликвидации Русского психоаналитического общества. В 1932 был ликвидирован журнал "Педология". Постоянно усиливающееся давление на педологию завершилось в 1936 году ее погромом и репрессиями, начало которым было положено Постановлением ЦК ВКП(б) "О педологических извращениях в системе Наркомпросов".
И без того далеко не радостное положение и настроение С.Н. Шпильрейн ухудшалось с каждым годом. Вторая половина 30-х превратилась в перманентный кошмар. Семью затягивало в мясорубку сталинских репрессий, и судьба методически наносила ей удар за ударом - она потеряла братьев, отца и мужа. А сама Сабина Шпильрейн каким-то чудом уцелела и сохранила дочерей.
Девочки получали достойное образование и увлекались музыкой. Летом 1941 после нападения гитлеровской Германии на Советский Союз, Рената, учившаяся в Москве музыке, приехала в Ростов-на-Дону и осталась с матерью. Фронт стремительно приближался к городу, и жители его уже немало знали о зверствах нацистов. По злой иронии судьбы именно Сабина Шпильрейн, соавтор психоаналитического учения о садистских компонентах влечений и идеи о деструктивном влечении, верила в это менее других. По складу ума и характера она всегда была немного "не от мира сего" и не изменила себе и на этот раз.
Сталинские репрессии неожиданно легли на одну чашу весов с ее девятнадцатилетним опытом европейской жизни. Она вспоминала Германию периода своей бурной молодости и не могла поверить, что столь культурный народ, как немцы, способен на такое. Ее уговаривали бежать. Но она отказывалась и говорила племяннице, что слухи о зверствах нацистов преувеличены пропагандой. Она по-прежнему работала врачом, а дочери ее, как могли, подрабатывали музыкой.
Последний раз ее видели летом 1942 в колонне евреев, предназначенных к уничтожению, которую нацисты гнали в направлении Змеевской балки - огромных оврагов на окраине города. Как всегда плохо одетая, смертельно уставшая и сосредоточенная только на ей ведомых мыслях, Сабина Николаевна Шпильрейн-Шефтель брела вместе с дочерьми.
Посмертная судьба С.Н. Шпильрейн также неординарна, как и ее жизнь. После периода относительного забвения интерес к ее идеям, личности и жизни существенно увеличился после публикации В. Мак-Гаиром в 1974 избранной переписки З.Фрейда и К.Юнга. В 1980 итальянский психоаналитик юнгианской ориентации профессор Альдо Каротеяуто опубликовал книгу "Секретная симметрия. Сабина Шпильрейн между Фрейдом и Юнгом", в которой широко использовал обнаруженные в Женеве дневник С.Шпильрейн (с 1909 по 1912 год) и ее переписку с К.Юнгом и З.Фрейдом. После публикации этой книги на основных европейских языках (кроме русского) интерес к ее жизни и творчеству усилился.
В 1983 известный психоаналитик Бруно Беттельхейм опубликовал статью "Скандал в психоаналитическом семействе", и в этом же году о С.Шпильрейн была опубликована статья шведского исследователя Магнуса Люнгрена. В 1986-1987 немецкое издательство "Коре" выпустило двухтомник работ и документов Сабины Шпильрейн.
В 1992 в "Российском психоаналитическом вестнике" была опубликована статья В.И. Овчаренко "Судьба Сабины Шпильрейн", а в "Международном обозрении психоанализа" статья голландской исследовательницы Аделины Ван Ванинг "Труды пионера психоанализа Сабины Шпильрейн. (Деструкция, как причина становления)". И в этом же году в докторской диссертации швейцарского исследователя Бернарда Миндера "Сабина Шпильрейн пациентка К.Юнга в Бургхельцли" была воспроизведена история болезни С.Н. Шпильрейн и представлены материалы о зарождении и развитии отношений К. Юнга и С. Шпильрейн. В 1993 в книге А.С. Эткинда "Эрос невозможного. История психоанализа в России" жизни и творчеству С.Н. Шпильрейн была посвящена глава "Чистая игра с русской девушкой: Сабина Шпильрейн", а в США была опубликована статья Евы Шепелер "Опыт Жана Пиаже на кушетке. Некоторые ключи к тайне".
В истории психоанализа Сабина Шпильрейн осталась, как автор всемирно известной работы "Деструкция, как причина становления" (её докторская диссертация 1912, защищённая в Венском университете), ставшей фундаментом для всех дальнейших исследований влечения к смерти. Поэтому Колин Ковингтон и Барбара Уортон называют Сабину Шпильрейн «забытым пионером психоанализа».
В этой диссертации она впервые ставит вопрос о влечении к смерти и связывает его с проблемой мазохизма. Она находит истоки мазохизма именно в первичном, лежащем в основании человеческого бытия, влечении к смерти. Которое может быть представлено как «мы-опыт», противоположное «я-опыту», а, значит, нацеленное на разрушение собственного Я человека.
В то же время, распад личности и регрессия к «мы-опыту» может приносить и позитивные плоды, поскольку является источником социального прогресса, творческих сил и культурного развития. Она заключает, что деструкция собственного Я является причиной развития новых социальных форм. В распаде мы всегда можем найти основания для творческого становления.
Клиническая проблема, поставленная Шпильрейн, состоит в том, что на практике мы не можем разнести сексуальное влечение и влечение к смерти, они всегда являются сообща.
