ШЕКСПИР
Странный в пьесе, чёрный поворот
Автора донельзя удивляет.
Со свечи витой нагар падёт,
Но страницу вряд ли замарает.
Медленная истлевает ночь.
Лондонский рассвет на краски беден.
И поэт растрёпан, вял и бледен –
Персонаж какой-нибудь точь-в-точь.
Крики с улицы плеснут в окно.
В дом вошла молочница соседний.
Если не писать – совсем темно
На душе, она – квартира бредней.
Вечер, ночь уютней для трудов,
Для игры, что выдержат подмостки.
Скрытое в далёком отголоске
Отольётся графикою слов.
Ночь, и снова факелы горят.
Громыхает по камням карета.
Тауэр громаден, втуне – ад,
Ад - поди, довольно страшно это.
Вспыхнет ли метафора, как нож,
Что убийца выхватил внезапно?
Иль эпитет молниею ночь
Просквозит, сверкая столь азартно?
Дальше путь уходит в тихий дом,
Пьесам невозможен вход в который.
Не узнать – каким же коридором
Шёл Шекспир, с каким играл огнём…
РИЧАРД ТРЕТИЙ
Я Ричард – жалок я, горбун,
Корона тяжелей колонны.
Нет счастья в сущности короны,
Коль не щадит уродство струн.
Из пьесы вышел я, и в ней
Остался волею Шекспира.
В какой – понять бы мне – из дней
Накроет смертная порфира.
Я страшен, как большой паук,
Иль может я – осколок злобы?
Я алхимические колбы
Видал, не ведая наук.
Как переплавить зло во мне,
Чтоб засиял цветок чудесный,
Когда душа примстится бездной
Нечеловеческой вполне?
Я нов и стар. Я вечно жив,
В словах я снова растворяюсь.
Творится будущего завязь
Под удивленье перспектив.
* * *
Я с тенью говорил отца,
Знал правоту словес, какие
Прожгли сознанье – без конца
Во мне вертелись, непростые.
Предательство осознавать
Непросто – в сердцевине бездны
Удастся ли существовать?
Я Гамлет – старый, толстый, бедный –
Перебираю без конца,
Века существованья, ибо
Всего страшнее от лица
Отпасть небесного отца,
Во тьме вселенского изгиба
Пропасть – и пустотою стать.
В мильонный раз пронзает сталь.
За что мне говорить спасибо?
* * *
Гамлет рядом с ним, Отелло рядом,
Ричард третий бурно говорит.
Смерти нет. Стилетом или ядом
Вряд ли кто грозит. Банален быт.
Не писал давно Шекспир, не пишет
И теперь, но слушает друзей.
И Тимон Афинский жадно дышит,
А в углу забавный ротозей –
Из какой – уже не вспомнить пьесы.
Медленный над крышами закат.
Персонажи наизусть известны.
Вот их смерть выстраивает в ряд.
Собственной Шекспир был смерти рад.
АЛХИМИЯ БЕНА ДЖОНСОНА
Алхимию Бен Джонсон сколь
Познал, пиесу сочиняя?..
Не в опытах различных соль –
В том, чтоб душа была другая.
Чтоб философский камень свет
Внедрил в любую душу мощно.
Что было в ней плохого – нет.
И рай земной представить можно
Тогда…
Ветвящийся сюжет
Поставленной с успехом драмы.
Бен Джонсон пьёт с Шекспиром вновь.
Трактир есть мир весёлой ямы
С разнообразьем пёстрых слов.
Слова пестры – но на века
Останутся совсем не эти –
Стихами пойманные в сети.
Писатель – образ рыбака.
Гудит в трактире пёстрый ветер.
Схватился некто за бока…
ШЕКСПИР ПОСЛЕ ШЕКСПИРА
После Лондона уютный городок,
Городок на Эйвоне уютен.
От обильных бурями годов
Исцелит покой, коль абсолютен.
Вспоминал поэт и драматург
Сделанное? Или – мимо, мимо?
Вороживший – было – демиург
Отошёл.
Насколь невыносимо?
Кряжист быт. Надёжная кровать.
Серебро в буфете блещет тускло.
Сытно есть. И долго-долго спать,
Жить подобьем плотного моллюска.
На подмостках бунтовала мысль –
Дуги и шары огнём сверкали.
Был экстаз. Его сегодня смыл
Быт – иль съел… Мозги весьма устали.
Лондон был. И факелы в ночи.
Тауэр, встающий на полнеба.
На два пенни пива получи
Жидкого сего густого хлеба.
И с аристократией игра –
Помощь им и золотые деньги.
Строчка. Сумма их. Они – икра
Пьесы будущей. А ты бездельник.
Свечи догорят в твоей ночи –
Строчками заполнена страница.
Двери есть. И, значит, есть ключи.
Только что же в смертном сне приснится?
Гамлетом Шекспир бывал, бывал
И Отелло. А теперь зевает.
И воспоминаний пёстрый вал
Скукою вечернею смиряет.
Иль «Кориолана» вспомнит вдруг?
Лучше кус говядины варёной.
И домашний, чётко данный круг,
Где беда не каркает вороной.
Как в трактирах пили!
И рагу,
И омары на закуску были!
Пива мало – позови слугу,
Принесёт ещё. Украсим были.
Где там смерть? Всё медлит, не идёт.
Ветер дик, и он как будто лает.
Кто же знает, что за поворот
Жизнь реальную определяет?
