ОСТРОМОРДЕНЬКИЙ
Возле старого дома, где прожил десять лет в роскошной коммуналке, бродил, думая, как неудачно сложилась его жизнь, насколько не сумел построить её, насколько никогда не знал выбора, но – только сумма обстоятельств определяла всё – будет так, а не иначе…
А если бы не переехали? Если бы вырос здесь?
Фантазировал, как женился бы на рыжей девчонке, как оба начали бы преуспевать, выкупили квартиру полностью, сделали ремонт…
…с остренькой мордочкой, маленький, кожистый, не зримый наблюдавший над ним хихикнул и щёлкнул тонкими, длинными, синими пальцами…
- Хоть бы в магазин сходил! – крик режет комнатное пространство, и кажется клок обоев, давно отклеенный, сейчас слетит на пол. – Толку от твоей писанины! Нахлебник чёртов!
- Сама ты! Сколько я зарабатывал!
- Ты ж всё и пропил! А теперь на чёрта твоя литература нужна – денег никаких – на мои живём!
Толстая рыжая бабища надвигается на него своею железной массой и густой волей, и он, некогда преуспевавший писатель, не смогший удержаться на волне новых времён, чувствует, что возразить ему нечего, - нечего даже просто ответить.
Он отрывается от стола, одевается, берёт с буфета деньги, и тащится по истоптанному снегу в магазин – за хлебом, картошкой, кефиром: то, что едят теперь, ибо бизнес её почти развалился и доходы грошовые.
Он идёт, вздыхает, и смутная дымка колышется в мозгу, дымка, сквозь которую проглядывает отдельная квартира в зелёном районе, женщина, с которой много шутили, милый малыш…
Откуда бы взяться дымке этой?
Остроморденький знает, но, глядя на пожилого, седого человека, остренько посмеиваясь, никогда не щёлкнет пальцами второй раз.
ДАЧНАЯ ИСТОРИЯ
- Хрущ всех переиграл…
- Ага. Зато вот участки какие дают.
За грубо сбитым, но крепким столом под рябиной пьют водку, наработавшись на участках.
Пока только участки – дачки растут медленно: строят сами хозяева, они же сажают яблони, груши, малину, крыжовник.
- Эх, в следующем году варенья царского наварим!
- Па, а какое это – царское?
- Из крыжовника, сынок. Оно такое… золотое…
Поют вечером песни, дымятся костры. Ребята пекут картошку в золе, вытаскивают, обжигая руки, растрескавшиеся, сладковатые корнеплоды.
Дед Степан рассказывает о войне – слушают пока внимательно.
Разрастаются деревья, кусты; встают, поднимаются огороды, громоздятся теплицы.
Дома отстроены, примерно одинаковые, кто-то вырезает флюгерки из жести, красят дома в разные цвета, заполняют вещами… Заполнили уже.
- Как Хруща-то скинули…
- А Леонид Ильич… добрый молодец. Давай!
Чокаются.
Пьют.
Стол уже иной – из старой дачи, ныне она перестроена, лавки врыты на участке, и возни с огородом столько!
Мальчишки играют в бадминтон, гоняют в футбол, дружат многие со многими. Рано утром бегают на пруд, золотящийся чернотою, таскают плотных, прохладных карасей.
Огурцы, помидоры, репа, редиска, картошка…
Она чудно цветёт – мелкими фиолетовыми цветками дачного счастья.
Сочно хрустит сорванное с ветки яблоко.
Штрифель, антоновка, коричневка; в медных тазах варится варенье, и чай из самовара, который растапливают еловыми шишками, больно хорош.
…бабушку, чей розарий пылал, а флоксы вставали стенами, выносили с дачи: мимо штакетин заборов, из-за которых вылезали малина, мальва. Скорбный автобус ждал за воротами: когда-то мальчишкам нравилось открывать огромные, деревянные; теперь они из железа, крашенные красным.
А где мальчишки?
А вот они – взрослые, сидят в том автобусе, переговариваются вполголоса.
…брат приезжает к брату: и вспомнить, как шли каникулы на золотящейся зеленью даче, и выпить, и всплакнуть даже.
Дети играют в бадминтон.
За страной шестисоточных участков вырос коттеджный посёлок – с домами под черепичными крышами, трёхэтажными домами с балконами, что видны даже из-за высоких заборов.
- Те, кому повезло в нынешнее время, - говорит, впрочем, без зависти, живущий всё лето на участке брат-пенсионер.
Стол старый, краска облезла, видны древесные структуры.
Всё с огорода – кроме нарезок мясных, конечно.
- Лидия Алексанна умерла, знаешь?
- Не-а, откуда? Я же редко у тебя бываю.
Кот вспрыгивает на колени гостя, мурлычет, сворачиваясь.
- С собаками не вышло, вот кота завёл.
С женой в разводе, внуки навещают, а у младшего брата – поздний сынишка: он и играет в бадминтон с внуком старшего брата.
Сумерки летом опускаются поздно.
Под вишнёвыми деревьями висит гамак, с которого ночью можно разглядывать звёзды: они видны ярко, пышно, и обладают тем светом, которого не встретишь на земле.
