Критикесса с хищным, щучьим лицом остро понимает, как хорош этот провинциальный поэт, сколь тонко чувствует он поэтическую эмоцию, и сколь совершенно владеет стихом, но…
- Он же не из тусовки, - говорит ей главный редактор толстого журнала. – Да и вообще, какое значение имеет качество стихов?
Она уже не удивляется – действительно: какое? Важнее всего премиальный процесс, шорох презентаций, деньги – такие желанные, такие конкретные… а то, что премии скоро каждый ДЭЗ давать будет – ничего не значит, как ничего не значат и эти премии - пустые, договорные, тусовочные.
Кодекс тусовки пострашнее омерты: коли решено, что такого поэта или прозаика нет, значит, не будет его, сколь бы талантлив он ни был. И ни яд, ни пистолет здесь не нужны – просто молчание: вязкое, как болото.
А провинциальный поэт? Ну, поборется немного, поборется, и уедет к себе в провинцию – спиваться, как все такие. А что написал много алмазных стихов? Да помилуйте, кому до этого есть дело?
Поспеть бы – там фуршет, там банкет, там спонсоры выступают, тут презентация – успевай поворачиваться! Если литература не приносит жизненных благ – к чему она?
В мире перевёрнутых ценностей проигрыш, по сути, есть выигрыш, а отказ от действий приводит к сохранению души.
Провинциальный поэт действительно вернётся к себе – к избяному, потаённому, никому не нужному, талантливому, светлому… Но кто выиграет от этого?
Вальяжный полнолицый главный редактор толстого журнала получит очередной грант (о! он большой мастер договариваться), чтобы печатать под видом стихов филологические эксперименты, и не подразумевающие читателя…
Критикесса с щучьим лицом вкусно полакомиться пресными текстами, составляя статьи, густо набитые терминами, и никак не касающиеся сути – такой простой, такой разумной: если литература не возвышает душу, она не нужна – если вообще не вредна.
И сколько выпито на презентациях и банкетах тут совершенно не при чём.
Пиши, провинциальный поэт, прорывайся в неведомые, но от того не менее реальные дали! Пусть шуршит низкопробными эмоциями тусовка! Пусть по венам её персонажей давно уже течёт не кровь, а корысть! Пусть, пусть…
Дано – пиши, пусть это страшно, рискованно. «Блажен муж…» - помни строгую запись первого псалма, не нарушай её…
Живущая своей жизнью тусовка и не заметила, что эта жизнь больше похожа на смерть – на затянувшееся, грязное, муторное умирание…
