«Каждая ее работа вызывала восторженный гул», - отзывался о творчестве художницы Зинаиды Серебряковой ее собрат по ремеслу С. Маковский.
Рисовать много, забывая обо всем, она начала в юном возрасте. Любимое детское увлечение стало призванием. Да и не могла Зина не стать художником, - ее путь, казалось, был предопределен с рождения: девочка росла в семье, где все были творческими личностями.
Дед и прадед были признанными архитекторами, отец Евгений Лансере - скульптором, живописью занималась и мать Екатерина Николаевна, сестра известного критика и художника Александра Бенуа.
В духовно возвышенной атмосфере семьи Бенуа Зина оказалась с двухлетнего возраста: от чахотки умер отец, и мать со всеми детьми возвратилась в отчий дом в Петербург. В доме была особая обстановка, младшие представители семьи постоянно слышали разговоры о высоком назначении искусства и художника, посещали Эрмитаж, театры и выставки.
Зина по несколько раз перечитывала редкие книги по искусству из огромной домашней библиотеки. Все родные занимались творческой работой: рисовали, ходили на этюды. Повзрослев, Зина работала в студии под руководством знаменитого живописца Ильи Репина. Ученица талантливо копировала эрмитажные полотна, и очень ценила это занятие, ведь и работы старых мастеров кисти ее многому учили.
УТРО, ПРИНЕСШЕЕ СЛАВУ
Позже 21-летняя Зинаида, уже замужняя дама, училась живописи в Париже, куда в октябре 1905 года она уехала вместе с матерью. Вскоре к ним присоединился муж художницы Борис Серебряков, инженер-путеец. Они приходились друг другу близкими родственниками - двоюродными братом и сестрой, поэтому за свое счастье пришлось побороться, так как родные препятствовали браку между кровными родственниками.
После Франции молодая художница лето и осень обычно проводила под Харьковом в семейном имении Нескучном - писала портреты крестьянок, а на зиму уезжала в Петербург. Счастливым для творческого развития Зинаиды стал 1909 год, когда она подольше задержалась в имении.
Наступила ранняя зима, сад, поля, дороги занесло снегом, и работу с написанием этюдов пришлось прервать. В одно солнечное утро у художницы родился замысел написания картины, принесший вскоре известность - автопортрет «За туалетом». Проснувшись, Зинаида полюбовалась природой из окна, подошла к зеркалу. Отвела в сторону густые темные волосы, взмахнула гребнем и замерла. В зеркале отражалось ее лицо, которое светилось покоем и счастьем. Художница вдруг почувствовала желание написать свое отражение.
«Разноцветные флакончики, булавки, бусы, уголок белоснежной постели, подсвечники с длинными, стройными свечами, деревенский, с кувшинами и тазиками, рукомойник. И себя в белой, сбившейся с плеча, рубашке, с легким детским румянцем на щеках и ясной улыбкой. В общем, такой, какой она и была на самом деле и немножко хотела бы быть», - так описывает этот самый известный портрет художницы научный сотрудник Эрмитажа В. Леняшин.
Получился не традиционный автопортрет, а жанровая сцена, рассказ об одном счастливом утре молодой женщины. Широкая публика увидела картину на выставке Союза русских художников зимой 1910 года. Автопортрет Серебряковой висел рядом с картинами Серова, Кустодиева, Врубеля. Он не затерялся среди полотен признанных мастеров, более того - работу дебютантки приобрела Третьяковская галерея. С картины «За туалетом» и началась известность русской художницы Зинаиды Серебряковой.
СЕМЬЯ И ОДИНОЧЕСТВО
Зинаида работала в археологическом музее при Харьковском университете, когда произошла революция. Смутное, тревожное время, неопределенность, тяжелый быт наполняли жизнь ее семьи. В 1919 году художницу постигло большое горе - умер муж. После продолжительной разлуки они встретились в Москве и, спустя месяц, Зинаида уговорила Бориса на три дня съездить в Харьков, повидаться с детьми. После короткой встречи с семьей он вновь простился с родными - торопился на работу. В дороге вдруг прихватило сердце и пришлось вернуться в Харьков. Борис пересел на военный поезд, там и заразился сыпным тифом. Болезнь скосила быстро, он умирал на глазах у растерянной жены и плачущих больной матери и детей.
Похоронив мужа, Зинаида осталась одна в ответе за большую семью, состоящую из слабой здоровьем матери и четверых детей. В дневнике вдова с надрывом писала о бытовых невзгодах, выпавших на ее долю, подавленном душевном состоянии. Осенью 1920 года она получила приглашение перевестись в Петроградский отдел музеев и приняла его, но жить легче не стало.
«Я до сих пор не забуду, какое сильное впечатление на меня произвели ее прекрасные лучистые глаза, - вспоминала сослуживица художницы Г. И. Тесленко. - Несмотря на большое горе и непреодолимые трудности житейские - четверо детей и мать! - она выглядела значительно моложе своих лет, и ее лицо поражало свежестью красок. Глубокая внутренняя жизнь, которой она жила, создавала такое внешнее обаяние, которому противиться не было никакой возможности».
Галина Тесленко стала подругой художницы на многие годы. «Вы так молоды, любимы, цените это время, - говорила ей Серебрякова в 1922 году. - Ах, так горько, так грустно сознавать, что жизнь уже позади...». Необычайно эмоциональная по натуре, она остро реагировала на все, что происходило вокруг, близко к сердцу принимала горе и радость. Современники отмечали ее поразительно искреннее отношение к людям, событиям, она живо отзывалась на просьбы, ценила в людях доброту, восхищалась всем красивым, ненавидела зло.
О повторном замужестве Зинаида и не думала, была по натуре однолюбом. Время было тяжелым, семья Серебряковой едва сводила концы с концами. Художница, получив разрешение в дни балетных спектаклей бывать за кулисами бывшей Мариинки, три года делала наброски, сеансы продолжались и дома, к ней балерины приходили охотно. Так возникла серия балетных портретов и композиций. Эта работа была почти единственным источником доходов для большой семьи.
Надежда на улучшение положения появилась после участия Серебряковой в большой американской выставке, устроенной с целью материальной помощи русским художникам. Две ее картины были сразу же проданы. Ободренная успехом, Зинаида Евгеньевна на вырученные деньги уехала в Париж. Она предполагала пожить на чужбине несколько месяцев, хотела заработать частными заказами и вернуться в Россию. Но оказалось, что покинула страну навсегда.
НЕОЦЕНЕННАЯ ГЕНИАЛЬНОСТЬ
Двое детей художницы так и остались в России, а старшие Александр и Екатерина приехали к матери в 1925-м и 1928-м годах. С дочерью Татьяной художница встретилась через 36 лет, когда та приезжала навестить мать в Париже. Но и на чужбине не удавалось избавиться от нужды, и здесь жизнь оставалась нелегкой. Сколько бы ни трудилась русская художница, заработки были слишком малы, чтобы угнаться за ценами.
Сразу же она стала известна, как лучший мастер портрета, но, несмотря на это, за гроши бралась писать многие работы, а бывало, что трудилась бесплатно, лишь бы иметь клиентуру. Художник К. Сомов, тоже живший в Париже в те годы, так отзывался о Зинаиде: «Непрактична, делает много портретов даром за обещание рекламировать, но все, получая чудные вещи, ее забывают, и палец о палец не ударят». Иногда заказчики находили в работах художницы «изъяны», и тогда весь круг знакомых клиента был для нее закрыт.
В 1920-30-х годах состоялось несколько персональных выставок Зинаиды Серебряковой в Париже. Во французской печати ее называли «одной из самых замечательных русских художниц эпохи», но эти благожелательные отзывы тонули в море статей, рекламирующих модное тогда абстрактное искусство, которое сильно влияло на вкусы общества. Мастерство Серебряковой многим казалось устаревшим, и ее работы крайне редко приобретались на выставках.
«Если сравнить настоящее время, беспомощное (во всем) в искусстве, с прежними веками, то ведь все никуда не годится, а все-таки мы продолжаем рисовать», - удивлялась собственной выносливости художница.
Бездарные полотна и их авторы, ничего общего не имевшие с настоящим искусством, раздражали ее. Поражала и публика, не способная отличить прекрасное от дурного - в театре, музыке, литературе.
«Жизнь представляется мне теперь бессмысленной суетой и ложью - уж очень засорены сейчас у всех мозги, и нет теперь ничего священного на свете, все загублено, развенчано, попрано в грязь», - писала художница. В середине 30-х годов Зинаида Евгеньевна Серебрякова собиралась вернуться на родину. Но, оказалось, не судьба: сначала затянулось оформление документов, потом переезд сделала невозможным Вторая мировая война и оккупация Парижа.
После войны дети и русские художники звали ее вернуться, но старая художница была уже тяжело больна, и после двух перенесенных операций на переезд не решилась. Да и сына, и дочь, которые тоже стали художниками, она не хотела оставлять за границей. «Вообще, я часто раскаиваюсь, что заехала так безнадежно далеко от своих», - писала она еще в 1926 году. И с горечью подводила итог прожитому:- «Ничего из моей жизни здесь не вышло, и я часто думаю, что сделала непоправимую вещь, оторвавшись от почвы.,.».
З.Е. Серебрякова умерла в 82 года в Париже, в сентябре 1967 года. За несколько лет до смерти друзья и дети художницы устроили в России выставку, и для многих - не только соотечественников - она стала открытием подлинного русского таланта.
