КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ
Константы Ильдефонс Галчинский (польск. Konstanty Ildefons Gałczyński, 23 января 1905, Варшава — 6 декабря 1953, там же) — польский поэт, один из крупнейших национальных лириков XX века.
С началом Первой мировой войны его семья переехала в Москву (1914—1918), где Галчинский поступил в польскую школу. После возвращения в Варшаву изучал классическую и английскую филологию в Варшавском университете, защитил диплом по творчеству несуществующего английского поэта XIX в. Морриса Гордона Читса (всю жизнь отличался чрезвычайным артистизмом, склонностью к маскараду, розыгрышам и псевдонимам). Дебютировал в 1923. Входил в группу Квадрига, принадлежал к столичной богеме. В 1930 женился, жил с женой в Берлине (1931—1933), затем в Вильно (1934—1936), городе, где родилась дочь поэта и который оставил глубокий след в его лирике. Сблизился с националистическим движением, печатался в правом журнале Prosto z mostu. Мобилизованный после вторжения в Польшу, попал в советский, а потом в немецкий плен, мыкался по лагерям. После войны жил в Брюсселе и Париже, вернулся в Польшу в 1946. Печатался в популярных журналах Przekrój, Tygodnik Powszechny. Впоследствии стал одним из рупоров официального социалистического режима в Польше, выступал в поэзии с резкими нападками на Чеслава Милоша («Поэма о предателе»), откликнулся панегириком на смерть Сталина (см.: [1]). Параллельно писал пронзительные лирические стихи и блестящие сатирические миниатюры для театра Зелёный гусь, сотрудничал с краковским кабаре Семь котов. В 1950 сам подвергся разгромной критике как представитель и певец мелкой буржуазии. Переводил Шекспира, Шиллера.
Умер после третьего инфаркта. Похоронен на воинском кладбище Повонзки.
ПЕРЕЧИТЫВАЯ К. И. ГАЛЧИНСКОГО
Шхуной ночью проплывёт сова,
Пролетит волшебная коляска…
Самородно вспыхнувши, слова
Нам докажут сколь реальна сказка.
Жизнь сама, по сути, фейерверк –
Скрипки ли осенние играют,
Числа ли букеты составляют,
Иль стихи слагает человек.
Жизнь – как праздник. Блёстки на воде –
А не блики – золотые блёстки.
Что нам смерть? Всего укус двухвостки,
Ибо жизнь всегда, она – везде.
Александр Балтин
ФАРЛАНДИЯ
Мы встретиться хотели на мосту,
Всё о любви сказать начистоту,
Под клёном, у киоска с сигаретами.
Но, как предвидел, худшее сбылось,
И анархисты подорвали мост,
Так что же: не встречаться из-за этого?
Везде так душно, жизнь везде тесна,
Но, знаю, есть чудесная страна,
Там пальмы, синь поёт – страна Фарландия.
И не грусти, не лей напрасных слёз
И не тревожься, что взорвали мост, -
В Фарландии произойдёт свидание.
Пальмы качаются,
Пальмы качаются –
Да-да-да.
Тут всё бесчувственно,
Не ворочусь сюда
Никогда.
Пальмы – для птах приют,
Влагу из пальмы пьют,
Ми-ма-ми.
Спим, сбросив горести,
В снах снова кормимся
Пальмами мы.
Пальмы качаются,
Пальмы качаются,
Всё не засну.
Едем в Фарландию,
Хрупкую, сладкую
Нашу страну.
Перевод В. Корнилова
ВИЗИТ
Прошу, прошу, будь гостем, дорогой.
Ты должен всё подробно осмотреть.
Вот чайник – он такой смешной,
Не устаёт свистеть.
Кто там мурлычет? Это, между нами,
Кот Соломон. Его вина.
А эта пани грустная с цветами –
Моя жена.
Перевод Б. Слуцкого
СТРАННОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ НА УГЛУ НОВОВЕЙСКОЙ УЛИЦЫ
По случаю воскресенья
Шло их десятка четыре.
Один вздохнул внезапно,
Другие на месте застыли.
Их восхитило что-то.
Луна осветила небо.
И в небо уставились, точно
Сорока уставилась в ребус.
Луна – ведь их стихия,
Восходы, закаты, всё это.
Поэты, они такие.
Ах, поэты, поэты.
Перевод Б. Слуцкого
* * *
Ты не плачь, жена, коль час мой грянет:
Месяц (это я) к тебе заглянет:
К самому стеклу прильну я – чудо? –
Даже поутру светить я буду.
На ночь сказку расскажу тебе я,
Улыбнёшься ты, слезинки сея.
Дикий виноград оплёл всю раму,
Серебрясь, перед тобой предстану.
Всю осеребрю тебя, родная,
Заблестишь ты, серебром играя.
А я буду бить тебе поклоны,
Новолунный весь и озарённый.
Видишь? Ты была одна – нас двое.
Это я. Сейчас концерт открою.
В месяц я навеки заколдован,
Чтобы музыкой являться вдовам,
Есть орган и скрипка – света ради,
Я раскрою нотные тетради.
Ветер тронет листья…Словно ливень,
Свет рекой прольётся. Я в заплыве.
Настежь все – я мысли обнажаю,
Светом свет трикрат преумножаю.
Всё, в чём нет ни радости, ни пенья,
Моментально обращаю в тень я.
Росчерком одним я убираю
Из прозрачной книги теней стаю.
Я плыву, как вековое древо,
Так откуда я? Оттуда, с неба.
Локоны твои окрашу синим,
Умудрённый трепетностью линий.
То мерцаю фонарём нескладным,
То я в вальсе мчусь по анфиладам –
Вальс забыт, но всё не знает краха…
А теперь звучу органом Баха
И плыву над крышами piano –
Фугой Иоганна Себастьяна.
И на балюстрады, и на струны
Льются перекаты влаги лунной.
Гвозди серебрю в полах запевших
И глаза собак, совсем ослепших,
В небе я свечу и в поздних окнах,
На людей, растенья и животных,
На мосты весенними ночами…
Розу в пальцах серебрю лучами.
На тебя прольюсь дождём, как песней,
Станешь ты на свете всех чудесней.
Сон к тебе придёт из самых редких –
Капли ливня зацветут на ветках,
Я пошлю сентябрьское свеченье
Лунной моросью – в глаза твои осенние.
Всё, что высоко, то станет выше,
Что зазря волнуется – потише,
Замерцает всё, что было слепо.
Сердце ночи – я. Взгляни на небо.
Этой ночью, в час волшебный, тайный,
Наяву плыву, а не в мечтаньях,
И до дна всей бездны от зенита
Светит механизм мой, всем открытый.
То, что прежде было сердцем, оком, -
Всё лучом становится высоким.
От любых случайностей очищен,
Я – тот свет, который так мы ищем.
Над т
воим окном свечу ночами,
Чтобы меньше было в них печали.
Ночь придёт – по моему лучу
Я тебе дорогу освещу.
Мы с тобой в сиянии едином
Станем оба лунным светом дивным.
Перевод И. Калугина
