По парижским улицам 26 марта 1923 года плыл розовый гроб. В нем покоилась актриса Сара Бернар, ушедшая со сцены этой жизни на семьдесят девятом году от роду. Свои похороны она отрепетировала и молодых актеров, которым была доверена ценная ноша, тоже «назначила» сама.
Приключения «Пеночки»
Советская театральная энциклопедия настаивает на том, что Сара Бернар родилась 22 октября 1844 года в семье инженера. Действительно, инженер Эдуард Бернар признавал себя отцом малышки, но, возможно, он ошибался и рождена Сара была от морского офицера Мореля. Мать Сары, красавица Юдифь, которую в семье звали просто Юля, приехала в Париж из Голландии. Дочь состоятельного оптика-еврея, она имела своевольный характер, редкую красоту и множество веселых сестер. Отец Юли рано овдовел, и девочки, едва подросли, бросились врассыпную в поисках радостей жизни. К шестнадцати почти все они обзавелись потомством.
Сара родилась слабенькой, врачи обещали ей короткую жизнь и больные легкие, поэтому ее юная мать, не особо сокрушаясь, отдала девочку в деревню кормилице-бретонке, занявшись другими делами, однако исправно присылала Саре «что-нибудь вкусненькое». Кормилица любила девочку, нежно звала ее «Пеночкой», своих детей у нее не было, но был парализованный муж. Как-то женщина ушла в поле собирать картошку, оставив малышку в высоком креслице с затвором. Сара заскучала и решила выбраться. Только вместо каменного пола она скользнула прямо в горящий камин. На крики старика прибежали соседи и, вынув дымящуюся Сару из огня, опустили в ведро с парным молоком. Потом ей делали непрерывные масляные обертывания – и чудо свершилось: у девочки не осталось ни одного рубца. Тогда-то и появились в ее жизни мама и стайка нарядных тетушек, правда, ненадолго. «Пеночку» с кормилицей перевезли в Париж. Там бы следы ее и затерялись, так как Юля снова исчезла, заменив себя посылками с шоколадом, если бы не новая драма.
Муж бретонки умер, и она нашла другого, переехав на соседнюю улицу. В незнакомой комнате «Пеночка» плакала: ей не видно было «уличного потолка» – так она называла небо. И вот однажды красивая дама в поисках недорогой квартиры вошла во двор – в ней Сара узнала одну из своих теток, а когда та засобиралась, девочка бросилась с крыльца карете наперерез. Она сломала руку и повредила колено, но своего добилась – тетка забрала ее к матери. Вскоре Сара попадает в скучный пансион. «Учись шагать в ногу», – сказал отвозивший ее туда старый генерал. Потом – в монастырь в Версале. Войдя в низкую дверь, девочка закричала: «Я не хочу в тюрьму!» и забилась в истерике. От матери Сара унаследовала аффекты, у той они кончались сердечным приступом, а у Сары – обмороком. Несмотря на неуживчивость, ее полюбила настоятельница, и девочка притерпелась. В коробочках и клетках она таскала за собой ужей, ящериц и пауков. Незадолго перед крещением – одновременно с Сарой крестили ее среднюю сестру Жанну и младшую Регину – мать сообщила, что «при невыясненных обстоятельствах» в Пизе погиб ее отец.
Когда Саре было пятнадцать, к ней посватался богатый мучной торговец, она отказала – он плакал. Но с девочкой надо было что-то решать. Один из титулованных друзей матери, герцог де Морни, советует отдать ее в консерваторию. «Сегодня ты поедешь в театр», – вздохнув, объявила мать Саре. «Когда занавес медленно стал подниматься, – вспоминала актриса, – я думала, что упаду в обморок. Ведь это поднимался занавес над моей жизнью». Она яростно готовилась к экзаменам. Не умея «раскатывать» французское «р», Сара повторяла и повторяла: «Карл у Клары украл кораллы…» На экзамене она прочитала басню Лафонтена «Два голубя» и была уверена, что провалилась. Но, против правил, ответ ей дали сразу: зачислена по классу декламации.
Принцесса или актриса
Первый ангажемент 18-летняя актриса Бернар получила в «Комеди Франсез»: главная роль в трагедии Расина «Ифигения в Авлиде». Критика и зрители встретили ее с одобрением, но без восторга. Продержалась там Сара недолго. В театре всегда торжественно отмечался день рождения Мольера. Вереница актеров выстраивалась в очередь к бюсту великого драматурга; каждый, подойдя, должен был произнести прочувствованные слова. За Сарой на торжество увязалась младшая сестренка. В очереди она случайно наступила на шлейф идущей впереди известной актрисы, та отшвырнула ребенка на каменную колонну. Увидев кровь на лице девочки, Сара в ярости влепила «сосьетерке» – так назывались актеры, имевшие постоянный пай со сборов театра, – оплеуху, после чего вместо извинений «подала заявление об уходе».
Ее берут в театр «Жимназ», где она играет по выходным на заменах, ведет же себя опять нахально: дерзит, опаздывает, а то и прогуливает репетиции. Собственная роль, которую Бернар наконец получила, совсем ей не подошла: худосочная малоежка Сара плохо смотрелась в качестве пухленькой и прожорливой русской принцессы Душечки, да еще в комедийной пьесе.
На премьере Сара не понравилась матери, которую обожала. Юдифь же больше любила среднюю дочь Жанну и этого не скрывала. Первой мыслью Сары было покончить с собой. Потом у нее созрел более оптимистичный, но не менее радикальный план. Ночью она с вещами отправляется к своей наперснице, предлагая тайно уехать в Испанию. Та отказывается: не может бросить мужа и ребенка. Тогда Сара открывает форточку и кидает тяжелую вилку в окно дома напротив, где жила знакомая ей девушка из небогатой семьи. Та согласна, и вдвоем они отправляются на юг.
В своих воспоминаниях Сара подробно описывает первый постоялый двор в Испании, где они ночевали, бой быков – все, кроме того, что из этой поездки она привезла ребенка. В Испании 19-летняя Сара полюбила бельгийского принца Анри де Линя, от которого, видимо, и родила сына Мориса. Сама она тщательно скрывала, кто отец ребенка, но известно, что де Линь делал Саре предложение. Условием брака был уход из театра, и Сара предпочла отвергнуть возлюбленного. Позже, когда сын вырос, де Линь хотел усыновить его и дать свое имя, но Морис отказался. Сара очень любила сына и была ему преданна.
Вернувшись в Париж, Сара поступает в театр «Одеон», хотя один из директоров, Шильи, был против: он любил женщин с формами и повторял, что Сара «лучше исполняет роли, чем наполняет корсет». Так оно и было, потому настоящий успех и пришел к Саре в роли юноши. Это был Занетто в пьесе тогда еще начинающего Франсуа Коппе «Прохожий». С тех пор до старости она блистательно исполняла роли молодых людей (Гамлет у Шекспира, Лорензаччо у Мюссе, герцог Рейхштадтский у Ростана и др.; принца Датского, кстати, она сыграла в 53 года): ее угловатость и худоба в соединении с плавностью движений и нежным голосом безотказно действовали на зрителей.
В 1870 году начинается Франко-прусская война, и Сара, отправив родных из Парижа, сменив театральный костюм на фартук медсестры, оборудует в «Одеоне» госпиталь. Пользуясь своими связями, она достает для раненых продовольствие, одежду, дрова для отопления здания. В ее воспоминаниях – живые и страшные военные сцены. Нервная, хрупкая, изнеженная, не раз она проявляла редкое мужество. После войны она возвращается в «Комеди Франсез», а с конца 70-х становится там «сосьетеркой». Ее лучшими ролями того времени были Федра и Андромаха у Расина и шекспировская Дездемона. Началось ее сотрудничество с отцом и сыном Дюма, с Виктором Гюго. После премьеры «Эрнани» Гюго написал Саре письмо, которое заканчивалось словами: «…Я заплакал. Дарю Вам эти слезы, которые Вы исторгли из моей груди, и преклоняюсь перед Вами». В качестве зримого воплощения авторских слез актриса получила браслет с бриллиантовой подвеской в форме капли.
Наперекор всему
Когда пришла известность, Сара понимает, что «легенда одерживает верх над историей» и начинает «сочинять себя». Немирович-Данченко говорил о ней: «Трудно сказать, чего в ней было больше: громадного сценического таланта или мастерицы собственной славы». В спальне Сары поселяется розовый гроб – в нем она отдыхает, читает, фотографируется (в нем она будет и похоронена, шутливо спросив незадолго до смерти: не слишком ли он износился?). Сара украшает свою квартиру чучелами соколов, держащих черепа в клювах. У нее живет черепаха, панцирь которой позолочен и инкрустирован разноцветными топазами. Когда актриса обзаводится собственным домом, по комнатам носятся подобранные ею собаки и кошки под предводительством обезьяны, а в садике поселяются гепард, белый ирландский волкодав и хамелеоны.
Творя миф собственной жизни, она имела мужество ломать себя саму. Еще после поступления в консерваторию она заказывает печатку для почтовой бумаги с девизом: «Во что бы то ни стало». Сара боялась высоты, но во время Парижской выставки 1878 года она поднимается на воздушном шаре на две с половиной тысячи метров. Она, истеричная девочка, которая поначалу испытывала полуобморочное состояние перед выходом на сцену, сумела обуздать нервозность. В воспоминаниях она пишет, как научилась отвлекаться в ожидании своего выхода: сидела в уголке в кресле, которое перенесла из гримерной, и, освещенная газовым рожком, «вышивала, плела кружево или делала коврики – в зависимости от настроения». У нее, знаменитой актрисы, хватало смелости и широты души, чтобы посмеяться над собой. Вот Сара вспоминает, как, думая, что одна, репетировала приветствие Наполеону III в его приемной. Реверанс, и тихим голосом: «Здравствуйте, Ваше Величество». Нет, лучше по-другому и чуть громче: «Здравствуйте, Ваше Величество!» В очередной раз повернувшись, Сара увидела, как за ее «репетициями» с улыбкой наблюдает вошедший в боковую дверь император.
Иногда трудно провести границу между эпатажем и велением души, но в жизни Бернар было немало случаев, где она, как и во время войны, проявляла стойкость и твердость характера. Именно она попросила Эмиля Золя выступить против ложного приговора по делу офицера-еврея Дрейфуса, а потом защитила самого Золя от злобной толпы националистов. Во время Первой мировой 70-летняя Бернар, несмотря на ампутацию ноги, ездит по фронтам и выступает перед солдатами, а сопровождает ее маршал Фош, которого она выходила в госпитале при театре «Одеон».
Скульптор, литератор, жена
Она была очень талантлива и не ленилась. Во время очередного конфликта с директором «Комеди Франсез», когда тот неохотно давал ей роли, Сара начала лепить. Смотрела, как работает лепивший ее голову скульптор, ходила изучать анатомию в Медицинскую школу. Первой работой Бернар стал бюст одной из ее теток. Ее скульптуры выставлялись на ежегодном парижском Салоне, а самой известной была скульптурная группа «После бури»: старуха держит на руках труп ребенка-утопленника. Огюст Роден сердито называл эти работы «халтурой», а публику «дурой», но ведь Сара сама повторяла, что во всем, кроме театра, она дилетант. Она рисовала портреты, писала романы, критические статьи, пьесы, рассказы.
Сара была одаренным дилетантом, и чтение ее главной книги «Моя двойная жизнь» доставляет удовольствие. Хотя вопреки двусмысленному названию, никаких подробностей ее интимной жизни там не найти, ее детские, «военные» и театральные переживания переданы очень живо и с юмором. О директоре театра «Одеон» Шильи: «он говорил, обгладывая ногти (его любимое блюдо в трудные минуты)». Об актере Тальене: «Огромный нос, словно удрученный собственными размерами, нависал над губой с тоскливой безнадежностью». Редкая красота жены Наполеона III императрицы Евгении плохо сочеталась с грубым хриплым голосом, поэтому, уходя с аудиенции и увидев ее портрет, Сара вздохнула с облегчением: он – «Благодарение Богу – не мог разговаривать».
Пожалуй, самым «урожайным» в жизни Сары стал 1881 год. Тогда она сыграла, наверное, самую известную свою роль – Маргариты Готье в пьесе Александра Дюма-сына «Дама с камелиями». Маргарита была многим близка Саре. Как и обожаемая мать Сары, Маргарита была дамой «полусвета». В самой Саре так же смешались житейская трезвость с нежностью, доброта с легким цинизмом. У Сары тоже была чахотка. А любовь куртизанки и юноши «из очень хорошей семьи» наверняка напомнила ей собственный давний роман с принцем де Линем. Ей тогда тоже пришлось отказаться от возлюбленного. Короче, ее успех в пьесе был сокрушающим.
В том же году Сара знакомится с человеком, который станет ее единственным официальным мужем. Его звали Аристид Дамала, он был моложе Сары на 11 лет и служил чиновником в греческой миссии. Венчались они в Неаполе. Единственным достоинством Аристида была невероятная красота, зато недостатками он обладал в избытке: игрок, наркоман и бабник. Сара терпела все, даже то, что он курил в ее присутствии. Она пыталась сделать из него актера, и он ушел с дипломатической работы, но делу это не помогло: через несколько месяцев брак распался.
Тот же 81-й год был годом первых гастролей Бернар в России – всего она приезжала трижды. Царь Александр III в ответ на поклон актрисы сказал: «Это я должен делать перед вами реверансы». В Россию она привозила свои лучшие спектакли, среди них «Дама с камелиями». Российская публика встречала ее восторженно, особенно люди театра. Литераторы же были прохладны: в обличительной статье Чехова говорится, что «каждый вздох Сары Бернар, ее слезы, ее предсмертные конвульсии, вся ее игра есть не что иное, как безукоризненно и умно заученный урок». Вторил ему Тургенев. Однако тот же Чехов в драме «Иванов» дает жене главного героя имя Сара, делает ее еврейкой и заставляет умереть от чахотки – все-таки Бернар произвела на него впечатление.
С конца 90-х Бернар становится владелицей собственного театра: сначала она купила театр «Ренессанс», а вскоре на площади Шатле появился «Театр Сары Бернар». Она все делает сама: отбирает и ставит пьесы, оформляет спектакли и интерьер здания. Чтобы покрыть расходы, начинает сниматься в кино. Фильм «Дама с камелиями», где престарелая актриса играет молодую женщину, привел саму Бернар в ужас: крупный план высветил ее возраст. И все же лента пользовалась всемирным успехом, пройдя по экранам четырех континентов.
Последняя драма
В старости ей пришлось пережить тяжелую травму, но и она не сломила актрису. В Бразилии Сара, исполняя роль Тоски, должна была бросаться с башни. Ее не подстраховали, и Сара снова повредила колено, которое ушибла ребенком, кинувшись за каретой тетки. Превозмогая боль, несколько лет актриса играла, но в 1915 году семидесятилетняя Сара Бернар требует, чтобы ей ампутировали ногу – иначе она прострелит себе колено. После операции Сара отказалась пользоваться протезом, и на сцену ее выносили на носилках. Она играла сидя – и почти каждый раз зал вскакивал с криками восторга.
Эдмон Ростан, хорошо знавший Бернар, посвятивший ей несколько пьес, впадал в ярость, когда ему рассказывали очередную сплетню о ней. Он писал, что ее рабочий день – это репетиции, спектакли, обсуждение до полуночи текущих дел с коллегами, ответы на письма, а дома – глубокой ночью – чтение новой пьесы: «Вот Сара, которую я знал. Я не знал другой… Это та Сара, которая работает. И это – самая великая».
