знаменитые женщины
К Мариэтте Сергеевне Шагинян знавшие ее люди относились по-разному. Одни были от нее без ума. Другие воспринимали ее добродушно, но с легкой иронией. Третьи терпеть ее не могли. Четвертые считали ее выдающейся писательницей и крупнейшей общественной деятельницей эпохи. Пятые рассказывали про нее анекдоты. И так далее... Но никто не был к ней равнодушен.
Последние годы жизни она жила в небольшой московской двухкомнатной квартире на первом этаже обычного жилого дома. Обходилась безо всяких изысков и роскоши, пользовалась стандартным советским набором мебели, бытовых предметов и одежды. Единственным "предметом роскоши" в ее доме было старенькое пианино.
С юности (после перенесенной тяжелой болезни) Шагинян страдала глухотой, которая к старости сделалась почти полной, и потому никогда не расставалась со слуховым аппаратом. При этом была любительницей и знатоком классической музыки и завсегдатаем филармонических залов. Несмотря на слабое зрение и очень сильные очки-"объективы", много читала и еще больше писала – простой перьевой ручкой, макая ее в школьную чернильницу-невыливайку. А писать ей было про что – ведь она прожила на свете 94 года и была свидетельницей и активной участницей всех событий, происходивших в России на протяжении трех четвертей ХХ века.
В начале 1900-х годов в Люксембургском дворце в Париже появилась скульптура под названием «Бессмертие». Крылатый гений устремил свой взгляд на табличку, которую держит в руке. На табличке высечены имена тех, кто обессмертил себя, несмотря на слишком рано оборвавшуюся жизнь. Среди множества имен на ней написано: «Мария Башкирцева».
Через год после ее смерти, в 1885 году, известный писатель и драматург Франсуа Коппе опубликовал очерк «О Марии Башкирцевой»: «Я видел ее только раз, видел только в течение одного часа — и никогда не забуду ее, — признавался писатель. — Двадцатитрехлетняя, она казалась несравненно моложе. Почти маленького роста, пропорционально сложенная, с прекрасными чертами кругловатого лица, со светло-белокурыми волосами, с темными, будто сжигаемыми мыслью глазами, горевшими желанием все видеть и все знать, с прекрасным, с твердо очертанным мечтательным ртом, с дрожащими, как у дикого скакуна, ноздрями — Башкирцева с первого взгляда производила так редко испытываемое впечатление: сочетания твердой воли с мягкостью и энергии — с обаятельной наружностью. Все в этом ребенке обнаруживало выдающийся ум. Под женским обаянием чувствовалась железная мощь, чисто мужская».
Коппе передавал свои впечатления от посещения мастерской молодой художницы, где в темном углу он «неясно видел многочисленные тома книг, беспорядочно расположенные на полках, разбросанные на рабочем столе. Я подошел и стал рассматривать заглавия. Это были лучшие произведения человеческого гения. Они все были собраны тут на их родном языке — французские, итальянские, английские, а также латинские и даже греческие, и это вовсе не были "библиотечные книги", книги для мебели, но настоящие употребляемые книги, читанные и перечитанные. На конторке лежал Платон, раскрытый на одной из самых чудных страниц».
Эта златовласая итальянка была современницей Леонардо да Винчи, Франсуа Рабле и Христофора Колумба. Она не владела кистью, не писала романов и не открывала новых, земель. И тем не менее осталась в истории на века.
Согласно историческим хроникам, род Борджиа произошел из Испании, однако в этой стране никакими лаврами увенчан не был. Зато громкой славой отмечен в Италии, где эта семья «подарила» католикам двух крайне неоднозначных римских пап — Каликста III и Александра VI. По одной из версий, первый из них, именовавшийся в миру Альфонсо, имел скандальную репутацию, поскольку много лет был гражданским мужем своей сестры Иоанны Борджиа, и якобы этой связи обязан появлением на свет Родриго Борджиа — будущий Римский Папа Александр VI.
По другой — Родриго приходился Альфонсо-Каликсту племянником, изучал в Италии юриспруденцию и успешно занимался адвокатурой. Затем неожиданно стал военным, но с восшествием Альфонсо на папский престол также принял решение посвятить себя церкви.
Июнь 2001 года приближался к концу. За столом сидела пожилая женщина и рисовала. Рисовать и писать было ее любимым занятием. А еще она любила эту жизнь, людей и детей.
Звали ее Туве, и она была дочерью Виктора и Сигне Янссон, архитектора и художницы. Никто не мог предположить, что девочка, родившаяся 9 августа под знаком Льва в далеком 1914 году, станет знаменитой финской сказочницей. Но от судьбы не спрячешься.
В каждом взрослом человеке живет тайная мечта о возвращении в детство. В ту пору, где главной обязанностью было расти, и где родители, еще в статусе богов, могли исполнять почти все детские желания. Не удивительно, что молодая Туве не захотела расставаться с детством и начала писать сказки. Но вначале в ее жизни появилось художественное творчество. Это тоже было закономерно. Мама, состоявшаяся художница, внимательно следила за развитием дочери, и как только позволил возраст, девочку отдали в местную школу искусств. В 19 лет Туве продолжает обучение в Хельсинки (1933-1936), а в 1938 году она поступает в парижскую школу рисования. После возвращения домой, в 1943 году, у молодой художницы открывается первая персональная выставка. Через три года на выставке в "Backsbacka gallery" приходит первый - заслуженный - коммерческий успех. В дальнейшем ее живописные работы были представлены на многих выставках Финляндии и Швеции, она много работала для театра, который был ее постоянной страстью, и иллюстрировала книги. Янссон любила английскую литературу и поэтому с особым воодушевлением трудилась над рисунками к книгам Л. Кэрролла и Дж.Р. Толкина.
Айрис Мердок. Я произношу это имя и вспоминаю книги на полке у меня в комнате, ее слова, ее точные, тонкие слова о любви, о правде, о страсти. Чувственность повсюду. Философия душ. Образы, способные вызывать удивление, жалость и восхищение одновременно.
Это строки, которые перечитываешь по несколько раз и в то же время спешишь узнать, что же дальше, что… Будто она собирается раскрыть загадку жизни.
Она не обещает, не отвечает – она рассказывает. Мистика, волшебство – ах, как они реальны у Мердок. И сидишь с огромными глазами, смотришь на буквы, а перед тобой – мир… Мир Айрис Мердок.
