Родился на рабочей окраине столицы. Отец, выходец из Трансильвании, оставил семью, когда сыну было три года. Мать, работавшая прачкой и уборщицей, умерла в 1919. Йожеф, подрабатывавший с детских лет, сменил множество занятий, несколько раз пытался покончить с собой. Поступил в Сегедский университет (1924), но был исключен за революционные стихи. Затем учился в Вене (1925) и Париже (1926—1927), где прочел Гегеля и Маркса, открыл для себя поэзию Вийона. Вернулся на родину в 1927, пережил тяжелый нервный срыв. В 1930 вступил в Венгерскую коммунистическую партию. В 1931 начал интересоваться психоанализом. В 1933 был исключен из партии сталинистами. В 1935 снова пережил глубокую депрессию, был помещен в психлечебницу. В 1936 начал издавать леворадикальный журнал «Довод» (венг. Szép Szó). В 1937познакомился с Томасом Манном, посвятил ему стихотворение. Позже опять оказался в больнице. Покончил с собой, бросившись под поезд.
1
Я бедный слон, я слон простой породы,
я пил природы вдумчивые воды,
всходил на холм и, хобот протянув,
ласкал им нежно солнце и луну.
И к их губам протягивал я змей,
жуков, деревья, полные ветвей.
Вдруг - человек. Что стало с небесами?
Их нет - машу я страшными ушами.
2
Пылинка на росу летит без крыл,
лохмотья брюк стыдливо я прикрыл,
подпасок-мальчик обнимает с плачем
окаменевший трупик поросячий.
Заря багрянцем дым зелёный гонит,
звони, твой звон в глухом пруду потонет.
На вмёрзшем в льдину белом лепестке
трепещет мироздание в тоске.
3
Стоит, стоит пиявколов, топчась,
глядит, глядит, уставясь, свинопас,
летит, летит над речкой птичий клин,
кадит, кадит парной коровий блин.
Усталый плод над лбом моим повис,
ему червяк до сердца глаз прогрыз,
и видит он, что прежде было это
стихотворенье - яблоневым цветом.
4
Ты, может, пена кашицы молочной,
застывший, может, шорох полуночный,
быть может, ты - в воде свинцовой ножик,
повиснувшая пуговка, быть может?
Слеза служанки падает в опару,
не жди объятий - скоро быть пожару.
Спеши домой, пока видна стезя,
дымящиеся светятся глаза.
5
Свинья - на яшмовых копытцах ноги,
уселся я на деревянном боге,
эй, траур, покажи-ка черноту!
В пуд бородой в гробу я обрасту.
А если вдруг задёргается кожа,
мне на живот насыплет комья ложе,
и звёзды белых маленьких червей
засуетятся на спине моей.
6
Вот ящерица ищет путь ко мне,
и злак стучит в заботе о зерне,
и смотрит пруд на холмик мой унылый
и тучи, выдохнутые могилой.
Рождённый войнами рассветный воздух,
дни скачущие, трепетные звёзды,
блуждают вкруг души моей понурой,
накал миров - моя температура.
7
Ведро с железной пеной предо мною,
люби босую девушку с метлою,
бегут помои ручейком в песке,
прилипла пена к девичьей руке.
Я в жесть ведра впаялся, но встаёт
звеняще и свободно пена вод,
и на коньке морском галопом бесится,
мчась по сверкающим зубчатым лестницам.
8
Вмёрз прокурор в янтарь, как чёрный жук,
на корточках он, застегнув сюртук,
глядит, как ветер нежно прикрывает
меня и как туман благословляет.
На пух меня расхватывают цапли,
и розы над гниением запахли,
когда осенние забарабанят капли,
я превращусь в тепло, чтоб старики не зябли.
9
Живу в одной постели с другом я,
но лилии не будет у меня,
нет пулемёта, нет камней и стрел,
но убивать, как все, я бы хотел.
Пока фасоль пыхтит среди хвощей,
вы смотрите глазами овощей,
как в лихорадке я дрожу губами,
как кормят меня ласточки жуками.
10
Моя, скрипи, кудрявься, борода,
тащись по борозде, как борона,
над небом - будто облако внизу -
колышется лишь ласка на весу.
Приходит скромно это волшебство,
чтоб отдохнуть у тела моего,
потом смиренно улетит оно,
как запах, как лечебное вино.
11
Гуляют двадцать три царя,
на них венцы из яшмы светятся,
и, ломоть дыни, в рот беря,
рукою левой держат месяц.
Играют двадцать три мальца,
едят арбуз, швыряя зёрнышки,
колпак бумажный в пол-лица,
рукою правой держат солнышко.
12
У чернокожего - растоптанные ноздри,
у желтолицего - лазурней синий воздух,
у краснокожего - на коже кровь застыла,
у белолицего - ярится злая сила.
1928
Перевод Семёна Кирсанова
ПАМЯТИ АТИЛЛЫ ЙОЖЕФА
Александр Балтин
Каким он был – Атилла Йожеф?
Иль на страдания умножив
Талант, узнаешь сумму сумм?
Суть данности постигнешь оком
Духовным, от страстей далёким?
Чревата откровеньем суть.
Поэт конкретики. Озёра
Покрыты льдом. И снег для взора
Дан кипенью, чуть в синеву.
Поэт мистический. А поезд,
Промчавшись, обрывает повесть
Судьбы так страшно, наяву…
