Выдающийся поэт, драматург, прозаик и публицист, Витезслав Незвал проявил себя в разных жанрах. Дебютировал сборником "Мост" (1922) - стихами самобытными, с особым настроением и колоритом, чистой образностью и музыкальной ритмикой. В них - картина детства, мира, знакомого художнику, образы реальные и грезы, стихи авангардные, сюрреалистические видения:
Сутулые мосты, тела в оцепененье,
На этом же мосту забыта цель твоя -
Она забвеньем отомстила за твое забвенье,
В каюте барки дали манят, как подарки,
Ты промолился половину жизни,
Водой другую половину смоет
Так медленно, как поцелуй любви,
На этом же мосту, где каменные пешеходы,
Ты не дождешься смерти никогда.
Мерцают фонари,
И свечи, окаменевшие в глуши
Так тихо молятся за упокой души...
Перевод Ю. Мориц
В двадцать два года поэт опубликовал свою первую поэму - "Удивительный кудесник" (1922), продиктованную стремлением к эпичности и поисками более многомерных синтетических форм. Кудесник, человек необузданной фантазии, творит свою жизнь словно магическое представление. Жизнь кудесника - символ человеческого бытия и одновременно повод рассуждать о волшебном мире поэзии, о поэте.
Вступление в "Деветсил" было органично для поэта, искавшего новые горизонты в теории и на практике. Как и некоторые другие деветсиловцы, Незвал в 1924 году вступает в коммунистическую партию, пытаясь соединить пролетарское искусство и сюрреализм. Своеобразной вехой на этом пути можно считать поэтизм, в разработке концепции которого Незвал активно участвовал. В программной декларации поэта "Попугай на мотоцикле" (сборник "Пантомима", 1924) необходимость новой поэтики обосновывается "нервозным здоровьем XX века". Незвал предлагает свободную ассоциативность вместо "идеологии, сюжета, логики", спонтанность как выражение естественности и непредвзятости. Концепция жизни как праздника в буйстве про¬явленных стихий отражается в сборнике "Маленький садик роз" (1925), где поэт рисует яркие шатры бродячих артистов, дальние странствия и экзотическую любовь к женщине "с желтыми волосами и фиолетовыми глазами". Однако даже авангардистские стихи Незвала не порывали с национальной чешской традицией. Основа поэзии Незвала при всей экспериментальности и магии трюкачества естественна и проста.
В поэме Незвала "Эдисон" (1925) создан образ великого американца, перевернувшего многие представления о жизни человека, повлиявшего своим открытием на судьбы цивилизации. Однако, это очень личная поэма, как и все, созданное Незвалом, и параллельно с жизнью Эдисона и его работой ученого идут воспоминания о жизни самого автора. Поэт-ученый - основа размышлений о радости бытия (поэма переведена Д. Самойловым).
Трагические мотивы и тема смерти присутствуют почти во всей поэзии Незвала, в которой синтезирована многомерность бытия: восторг перед жизнью и необходимость противостоять злу в разных его проявлениях - от эгоизма индивидуума до милитаризма и войн. Эстетические опыты на основе новых идей рождают и новую образность. Высокое гражданское служение жизни характерно для всей поэзии Незвала, особенно для сборников второй половины тридцатых годов: "С богом и платочек", "Пражский пешеход", "В пяти минутах от города",
"Женщина во множественном числе", "Прага с пальцами дождя". В стихах Незвала запечатлена чешская столица в разное время года» суток, запечатлена с разным настроением, но с неизменной влюбленностью и обожанием. Сады и старые улочки, сирень на Вацлавской площади возле Музея, колокола и башенки, пражские домовые знаки... Поэт прогуливается по городу, улавливает его дыхание и ритмы будней, ходит среди "пивных времен Тридцатилетних войн", чувствует, "как пахнут беспокойные трамваи под мерный лоретанский звон".
ОТРЫВОК ИЗ ПОЭМЫ «ЭДИСОН»
Жизнь у нас тоскливая, как плач…
Как-то шёл игрок, томясь от неудач,
Падал снег в хрусталь ночного бара.
Дело шло к весне, был воздух полон пара,
Но дрожала ночь подобно прерии,
Под ударом звёздной артиллерии.
К ней прислушивались, опершись на столики,
Над пустым бокалом алкоголики.
Дамы с перьями вкруг обнажённых плеч,
Меланхолики, утратившие речь.
Было что-то здесь, что превращает в прах, -
Робость бытия и смерти страх.
Я шагал к себе домой чрез Легий мост,
Шёл, мурлыча песенку под нос,
И огни судов на Влтаве пил запоем.
Город провожал меня полночным боем.
Полночь. Роковой звезды закат.
Тёплый пар. Февральский снегопад.
Было что-то здесь, что превращает в прах, -
Робость бытия и смерти страх.
Я, склонившись над водой, увидел тень,
Тень самоубийцы, падавшую в темь.
Было что-то здесь глухое, как тоска, -
Грусть и тень ночного игрока.
«Кто вы? – я спросил. – Зачем? Помилуй Бог!»
Он угрюмо отвечал: «Никто. Игрок».
Было что-то здесь, молчавшее во мгле,
Тень была, подобная петле,
Тень, летящая с моста, чтобы разбиться!
«Ах, - воскликнул я, - так вы самоубийца!»
Шли мы об руку, спасённые от гроба,
Шли мы об руку и размышляли оба,
Шли мы в Коширже, предместьем, в поздний час,
Веера ночные провожали нас –
Танцы хмеля под киосками печали,
Шли мы об руку, мечтали и молчали.
Что-то было здесь, что превращает в прах, -
Робость бытия и смерти страх.
Отпер дверь я, засветил рожок,
На ночлег ко мне пришёл ночной игрок.
«Заходите, пан, здесь места есть немало».
Оглянулся – тень моя пропала.
Был ли мой игрок самообман, мечта?
Комната была, как и всегда пуста.
Было что-то здесь, что превращает в прах, -
Робость бытия и смерти страх.
Я присел за стол, где книги мирно спят,
И глядел в окно на снегопад,
Видел, как снежинок вьётся рой,
Я сидел с моею призрачной хандрой,
Пьяный от каких-то тайных ощущений,
Пьяный от огней, переходящих в тени,
Пьян от женщин, искушаемых змеёй,
Пьян от женщин, иссушаемых тоской,
Пьян от них, жестоких и самозабвенных,
Пьян от наслажденья и кровавой пены,
Пьяный от всего, что превращает в
прах,
Пьян от бытия, в котором грусть и страх.
«Хватит, - я сказал, - забудь про нечисть эту!»
И открыл вчерашнюю газету.
Там средь новостей был чётко нанесён
Типографской краской Эдисон.
Рядом с ним – какой-то новый аппарат.
Он сидел, одетый в рясу, как прелат
Было что-то в нём, что потрясает нас:
Радость бытия и смелость без прикрас.
Перевод Д. Самойлова
Александр Балтин
ПОЭМА НЕЗВАЛА «ЭДИСОН»
Энергия поэмы той –
Свободно льющейся, литой –
В меня перетекла когда-то.
Шёл рядом я с тем игроком,
С поэтом рядом шёл притом.
И Прага ярко и богато
Текла огнями – ночь текла.
Тень в гости к игроку пришла.
Он дверь открыл – она пропала.
Ужасна робость бытия.
Прекрасна радость бытия,
По цвету – белого опала.
Потом об Эдисоне речь
О дерзновенье мыслей-рек,
О силе стержневой, о силе
Мечтаний, воплощённых в явь.
Как океан осилить вплавь?
Но всё же верим перспективе.
Поэма золотом текла,
И садом мудрости цвела,
И все её нюансы были,
Как драгоценные огни.
Не позабудутся они –
Какие б ни грозили были.
ПАМЯТИ ВИТЕЗСЛАВА НЕЗВАЛА
Ажурный – ярусами – камень,
И Прага вся стремится вверх,
Но слово верное не канет
в смерть, как носитель – человек.
Что превращает в прах – негоже,
Что возвышает нас – виват.
Унылым быть себе дороже,
Унылых очень любит ад.
Стихи над Прагою витают
Воздушной лёгкостью самой.
А то, что люди умирают –
Так что ж? За смертью есть покой…
