певицы
У Нади Забелы был голос неземной красоты и такая светлая душа, что казалось, жизнь её будет чудесным восхождением к вершинам гармонии и совершенства. Но судьба готовила ей иной жребий… «Вообще неимоверно тяжело жить на свете, и я часто думаю, что у меня скоро не хватит энергии петь и бороться за существование», — напишет она в письме Н. А. Римскому-Корсакову в декабре 1902 года…
Она родилась в городке Ковно, нынешнем Каунасе, 20 марта 1868 года. Старинный род, к которому принадлежал Надин отец, начальник казённой палаты, прославил в XIX веке поэт-самородок Виктор Забела. А родная сестра отца Анна стала женой художника Николая Ге, и украинский хутор Плиски, где обитало семейство живописца, стал настоящим храмом искусства.
Надя и ее старшая сестра Катя часто бывали в Плисках, и их восторженные, восприимчивые натуры радостно впитывали в себя необычный уклад. Музыкально одарённая Надя с детства мечтала петь, и киевский институт благородных девиц, который она закончила с золотой медалью, ещё более укрепил её желание. Девушка грезит о столичной консерватории. В Петербурге судьба улыбается ей в лице Натальи Ирецкой — тонкого вокального педагога, сразу оценившей идеально чистый голос юной соискательницы.
Звезда, сгорающая от своего огня. Так сказал о ней поэт Жан Кокто, переживший Пиаф всего на несколько часов. А когда его спрашивали о ее голосе, он отвечал: «Ее голос выходит из утробы». Действительно, какой он был у великой Пиаф – сопрано, меццо, контральто? И какой была она сама? Композитор Никита Богословский видел ее как-то в кафе на Эйфелевой башне: некрасивая, немолодая, но тем же вечером на концерте – красавица, поющая сердцем, с голосом, перекрывающим любой оркестр.
В сорок пять она выглядела старухой, выходя на сцену в простом черном платье и сандалиях, еле передвигая ноги, – у нее был жестокий ревматизм. Теперь тщедушная, большеголовая, сутулая, с огромными глазами «прозревшего слепца», в молодости клошарка Пиаф была красива. «Сlocher» значит «ковылять». В сорок пять Эдит вернулась на круги своя: она опять ковыляла, только сейчас не по парижским тротуарам, а по сценам лучших концертных площадок мира.
Эдит Пиаф – истинное дитя улицы, ибо ее мать, шансонетка Лина Марса, разрешилась от бремени девочкой прямо на мостовой улицы Бельвиль 19 декабря 1915 года. Приняли роды два прибежавших на крики женщины полицейских, пока отец Эдит, уличный акробат Луи Гассион, бегал за извозчиком. Вскоре мать бросила мужа и новорожденную, воспитанием которой занялась бабушка Гассион – содержательница публичного дома в Нормандии.
Галина Павловна Вишневская родилась 25 октября 1926 года. Еще в детстве девочка была брошена непутевой матерью, укатившей с очередным любовником, и пьяницей отцом. Галину воспитывала бабушка. Жили они в Кронштадте.
Она сама себя воспитала, рано повзрослев. Оказавшись в кольце блокады, девочка выжила, потеряв единственного близкого человека — бабушку. Ее взяли в команду МПВО, чистившую пожарные трубы, канализацию, разбиравшую дома на топливо. Работа давала немного хлеба; подкармливали и моряки.
Галина отличалась особой красотой: смоляные густые волосы, яркие чувственные губы, мягкий овал лица, гармоническая стройность фигуры. Вольная как птица, она любила одно — петь. Убегала к заливу и пела все, что слышала по радио, на демонстрациях, у соседок. От природы Галина обладала естественной постановкой голоса, слухом и редкой памятью на музыку, впечатления, лица.
Хрупкая молодая женщина, стоявшая на сцене концертного зала в Манчестере, с трудом держалась на ногах. Путь сюда, на музыкальный праздник, дался нелегко ей, измученной усталостью и болями: незадолго до этого она, упав с лошади, получила серьезные внутренние повреждения, но ничего не сказала мужу, оберегая его покой. При первом выступлении в Манчестере ей пришлось опираться на рояль, чтобы не упасть. Так почему же она не отказалась от поездки?
Даже на частном приеме у своей подруги в Париже несколько дней назад, спустя всего пару часов после того как норовистая лошадь сбросила ее наземь, она не смогла отказать себе в удовольствии спеть перед гостями; причем выбрала она дьявольски трудную сонату Тартини для скрипача-виртуоза, требовавшую от нее наивысшей акробатики на высоко натянутом голосовом канате; обеспокоенная состоянием Марии, хозяйка дома посоветовала ей поберечь себя, на что певица ответила: «Для вас, дорогая, я готова петь до тех пор, пока будет звучать мой голос». Она никогда не умела жалеть себя, рассчитывать свои силы было не в ее правилах.
И вот теперь она стояла, бледная, дрожащая, перед публикой, которая словно обезумела. Снова и снова ее вызывали на бис, и Малибран не могла лишить себя счастья петь еще и еще в прекрасном дуэте. Исполненный ею в паре с английской певицей дуэт Меркаданте вызвал в зале гром рукоплесканий. Со всех сторон раздавались несмолкающие крики «Браво!», «Бис!». Дирижер, заметивший смертельную бледность певицы, попытался уговорить ее удалиться, но она, горя воодушевлением, лишь прошептала в ответ: «Я буду петь, даже если заплачу за это жизнью». При повторении она еще более приукрасила мелодию новыми захватывающими вариациями, трели на до третьей октавы сверкнули подобно волшебному фейерверку. Пошатываясь, она ушла за кулисы, провожаемая взрывом восторга в зале.
Сезария Эвора родилась 27 августа 1941 года в Минделу (Острова Зеленого Мыса, ныне Республика Кабо Верде).
С 17 лет Сезария начала выступать в барах Минделу, исполняя исключительно mornas – песни традиционного для Островов Зеленого Мыса жанра, испытавшего влияние как португальской музыки, так и ритмов близлежащей Африки, а также музыкальной традиции крупнейшей в мире португалоязычной страны – Бразилии.
В 1975 году на архипелаге, после долгой борьбы за независимость от Португалии, случился политический переворот. Из-за тяжелого экономического положения Сезария вынуждена была уйти со сцены. Певица прекратила выступления на десять лет.
