психология женщины
Тихий и солнечный день сентября. У окошек нашего дома, глядящих на Шарып-гору, стоят Валя, Аня и Саша - две сестры и зять. В руках одной - лопата, у другой - ведро. Собрались картошку копать, ну, а Саша, как и подобает старшему, сильными руками приобнял жену и свояченицу, словно соединяя на долгие годы все, что до сих пор роднит и объединяет всех нас.
Я очень люблю смотреть на фото этой дружной троицы и мысленно представлять - какими же красивыми и нежными были мои сестрички в дни своей юности! Старшие Евдокия, Анна, Валентина родились еще до войны. В самое лихолетье легли на их хрупкие детские плечи все тяготы той тяжелой поры.
Мой сказ-повествование о самой близкой мне по духу и характеру, жизненному настрою сестре, Ане Дмитриевне, ибо о себе она рассказывать не любит. Не тот характер. А каков?
«Здравствуйте, бабоньки! Я вот тут читаю всякие истории о вас, родимых, и, право слово, восхищаюсь вами. Какие вы все влюбчивые и справедливые, верные да нежные, аж завидки берут! Даже как-то обидно за нас, за мужиков, стало. Вроде бы мы о себе и сказать ничего не можем и не умеем, а может, и не осмеливаемся. Думал-гадал, в памяти порылся, а ничего примечательного так и не вспомнил. Отправился на дежурство.
Да, чуть не забыл сказать о том, что я сторожем на единственной, уцелевшей на всю округу ферме работаю. Односельчане завидуют, а кто и злопыхательствует, мол, по знакомству устроился. А я и не отрицаю, имея в виду, что устроился я действительно неплохо. Рядом со сторожкой соорудил себе небольшой наблюдательный пункт. Территория двора большая, разве все усмотришь, углядишь… А я наверх взберусь, тулупом укроюсь, и как сыч поглядываю, где и что делается, куда кооперативное, то бишь бывшее колхозное добро растаскивается.
Спросите, что же ты за охранник такой хреновый, если тянут все, что плохо лежит. Отвечу, как на духу: если бы при мне даже древняя фузея была, начиненная порохом и дробью, как у Робинзона Крузо, то и тогда от воров не спасешься. Народ у нас более всего охоч на общественное, и дюже изобретателен.
Болезнь, хандра и одиночество до того заели Веронику Павловну, что она, вопреки своим правилам, решила устроить посиделки. Уцепилась она за это деревенское словечко, как за спасательный круг. Еще девчонкой любила притаиться у окошка и слушать, как вели беседы на завалинке у дома мамкины подружки и ближние соседки.
Была в тех редких вечерних встречах какая-то особая атмосфера единения, тепла, раскованности. Мать не любила злоязычничать, собирать сплетни, не терпела пустых наговоров. Сельские женщины за это ее уважали, ценили за гостеприимство. Все эти задушевные откровения сдабривались чайком, вкусными семечками, да вязанием, которое считалось непременным атрибутом посиделок.
Верочка рано уехала на городские хлеба от матери-вдовы. Навещала только раз в год - на недельку, а затем укатывала в санаторий или дом отдыха. Копила на кооператив, а потому замуж не торопилась. Все планы строила: вот обставлюсь польской мебелью, плитку чешскую в ванной положу, холодильник куплю. Ковер по очереди дали - как отказаться от такого добра?! И не заметила, как в серьезный возраст вошла. Никто уж не сватает, да и сама не захотела чужие ширинки стирать да мужнины прихоти терпеть. Так бобылочкой и жила.
Из сложных жизненных обстоятельств люди выходят по-разному. Кто-то предпочитает страдать и ждать помощи от других, кто-то смирился и даже не пытается что-то изменить. Но есть люди, для которых бездействие и поражение – вещи неприемлемые в принципе. Надеясь только на себя, они ищут выход в любых, даже самых сложных обстоятельствах и находят!
Очередной кризис выбросил на улицу тысячи людей, разрушил планы и благосостояние многих семей. Рассказ об Ольге Синичкиной – это рассказ о женщине, у которой не опустились руки перед трудностями, и хватило сил взять верх на обстоятельствами. Таких женщин много вокруг нас, а их судьбы вызывают уважение и восхищение. (Прим. редакции)
Едем в Зуевку на защиту бизнес-планов владельцев личных подсобных хозяйств. Директор районной службы занятости Раиса Решетова рассказывает о слушателях учебного модельного центра и, в частности, об Ольге Синичкиной:
В современной жизни все складывается как-то прозаически. Зато прошлое кажется нам более романтичным, хотя и тогда хватало трагедий и комедий, суровой прозы и романтических приключений. Бабушка Маруся, что лежала напротив моей койки терапевтического отделения районной больницы, чутко прислушиваясь к нашей бабьей болтовне о том, какие истории с нами когда-то случались, помалкивала. Только тихо улыбалась, но о себе и словечка не промолвила за долгие часы наших больничных посиделок. До той самой поры, пока не приехал навестить ее муженек из дальней деревни.
Вошел в валенках, потертом полушубке, прижимая к груди кроличий треух. Больше всего в нем меня поразили снежной белизны волнистые волосы и пронзительно синие глаза на загорелом худощавом лице. И такую заботу и тревогу излучали эти глаза, что вся палата сразу притихла.
Поскольку ходячих было мало, все оставались на своих местах. У кого система - никак не встанешь, а у кого – прострел в пояснице. А кто к этому часу задремал. Пожилые супруги, уединившись в уголке, тихо беседовали. Огладив растрепавшиеся прядки волос на голове мужа, баба Маня ворчливо заметила:
