Про таких говорят: "не разлей вода". И в самом деле, эту неразлучную троицу и не представляли иначе: Гвоздев, Лисицкая, Камырин. Вместе на лекциях, вместе на дискотеках, в кино, на экзаменах. Все пять лет в институте только вместе. И вот за неделю до защиты диплома пропал Камырин. То есть, не исчез, не дематериализовался, а просто свалил из города. Все тогда сильно удивились. Кто-то говорил, что Камырин "сдулся, как шарик". Другие считали, что во всем виновата Инга Лисицкая. Но за неделю до защиты взять и самоустраниться... Никто этого не мог понять. Позднее, правда, выяснилось, что Камырин уехал (или сбежал?) не куда-нибудь, а в первопрестольную. Зачем? Конечно, в этом деле больше было вопросов, чем ответов.
Тем не менее, прошло некоторое время и вся эта история потихоньку подзабылась. Тем более, что дальше была свадьба. Инга Лисицкая стала Ингой Гвоздевой. Так бывает не только в плохом сериале, но и в обычной жизни. Все истории в ней, в жизни, повторяются в тех или иных вариациях. И уже, кажется, скучно и банально до оскомины. Но для каждого человека его история жизни - самая-самая главная история.
Однажды, холодным зимним вечером (это могла быть и душная летняя ночь), но, в нашем случае, это действительно было зимой. После утомительных новогодних праздников, на пороге квартиры Гвоздевых возник мужской силуэт, впрочем, не похожий на Деда Мороза, но все же с "горой подарков в рюкзаке". Лицо было трудно разглядеть. В подъезде как всегда не было света, а в коридоре горела тусклая лампочка. С деланным кавказским акцентом мужчина наконец-то спросил: "Санта-Клауса заказывали?" "Вить, кто там?" - донесся голос из комнаты. Виктор Сергеевич Гвоздев находился в некотором замешательстве. Что-то до боли знакомое уловил он в этом деланном акценте. Инга влетела в коридор и очумело уставилась в дверной проем.
- Ну, долго гостя на пороге держать будете, товарищи Гвоздевы? Или господа?
- Камырин, зараза! Каким тебя занесло?! - У Виктора не осталось никаких сомнений, что это был именно Славка Камырин. Инга сдержанно улыбнулась, хотела что-то добавить, но промолчала. Завтра на работу, а тут такое цунами в лице Камырина. О нем уж и думать забыли. Пятнадцать лет прошло с того времени, как он покинул родные края и не объявлялся ни коим образом. И вот нарисовался!
Инга оценивающе смотрела на своего бывшего очень хорошего друга. Тогда, пятнадцать лет назад, она испытала от происшедшего не то чтобы шок - осталось какое-то недоумение, мол, как так вообще можно поступить. Поступок Камырина остался без определения. Видимо, Инга чувствовала и свою вину в том, что Славка так неожиданно исчез. Впрочем, в чем же ее вина. Она ничего не обещала ни тому, ни другому. В общем, случилось все так, как случилось. Нечего опилки пилить!
Славка выглядел ничего. Возмужал, окреп. В жестах его не было суеты и ненужности. Гвоздев же, наоборот, засуетился как-то не по-мужски, замахал руками, стал бросать какие-то дурацкие фразы вроде того: "Жена, ты посмотри, кого к нам судьба забросила! Накрывай на стол. Счастье-то какое!" Инга делала свое дело, и никакого "катализатора процесса" ей не было нужно. "А он ничего, даже еще лучше стал, - вертелось в голове у Гвоздевой - Шарм, обаяние, это все было всегда, а вот что же, что же. Вот в плечах вроде шире стал, а в глазах - все та же ухмылка, нет усмешка. Как будто, он про нас все знает и всегда знал". Инга усадила мужчин за стол.
- А ты, Инга, как всегда из ничего можешь такое соорудить, - небрежно заметил Камырин.
- Так уж "из ничего", - попытался съязвить Гвоздев.
- Нет, правда, ребята, я так соскучился по вас.
- И где ты по нам скучал все это время? - спросила Инга.
- Очень далеко. Очень. Отсюда не видно. В Канаде я жил последние восемь лет.
Камырин взял свой заплечный мешок и стал доставать оттуда какие-то свертки, красивые коробочки и пакеты. И, казалось, что мешок этот безразмерный, точь-в-точь как у Санты. Славка рассказал про свою канадскую Одиссею, попутно раскрывая свертки, коробочки и комментируя их содержимое: это Инге, это Витьке, это дочке, это сыну. "Бог мой! Он и про детей все знает!" Конечно, воображение мадам Гвоздевой было трудно поразить чем-либо. А ведь поразил, да как сильно!
Между делом, пока мужчины опрокидывали по первой, по второй, Инга быстро переоделась, слегка подкрасилась и с пельменями вышла уже при полном параде. Правда, Виктор это уже оценить не мог. Быстро захмелев, как говорится, "на старые дрожжи", он еще пытался поддерживать разговор на уровне "а ты помнишь" минут двадцать, а потом затих. Инга деликатно проводила его в спальню и через некоторое время вышла к гостю.
- А ты нисколько не изменилась, - заметил Славка.
- Фу! Как банально. Ты же не Гвоздев.
- А за Гвоздева ты вышла замуж из-за его банальности.
- Нет, из-за предсказуемости. По крайней мере, я знаю, что он не свалит за пять минут до ЗАГСа.
- Зачем ты?! Столько лет прошло, а ты все никак забыть и простить не можешь.
- Если бы я не могла забыть и простить, то у меня не было бы семьи.
- Слушай, ну не для того я в воздухе 16 часов болтался, чтобы вот так с тобой разговаривать. Я ведь к тебе приехал, разве не ясно. - Слава взял в свои большие ладони ингины узкие пальцы. Спрятал, пытаясь согреть.
- Как всегда - холодные. Помнишь, как я тебя звал тогда – Изольда?
- Инга меня зовут, - она осторожно освободила пальцы.
- Камырин, ты можешь истинную цель визита назвать, или все будешь за воспоминания цепляться? - нарочито жестко спросила Инга. Камырин развел руками. Что он мог ответить на этот вопрос? Рассказать, как все это время бегал от себя, за собственной тенью или питался иллюзией собственной значимости? Как пытался совершить нечто важное, но не сделал ничего существенного: ни дома, ни семьи, ни настоящего дела.
Он смотрел на Ингу и мысленно просил пощады: "Отпусти, не смотри ты так! Не жди ответа". Инга все поняла. Собрала со стола посуду и отправилась на кухню. Это только говорится, что женщина любит ушами. Вроде того "обмани, но останься". Чаще всего каждая из нас может понять своего партнера и без слов. Инга все понимала, каждое движение души этого большого и, казалось, совершенно чужого мужчины. Значит, не чужого. Еще вдруг что-то засаднило в груди, какая-то непонятная досада, обида, то ли на себя, то ли на Камырина, а может и вовсе на Гвоздева. "Хорошо, что дети у бабушки на каникулах. Хоть им не досталось это мысленной "мясорубки", - мелькнуло в ингиной голове.
Тем временем Слава собрался и хотел потихоньку уйти, почти как тогда, за неделю до диплома. Однако в самый последний момент все переиграл. Он прошел на кухню, закрыл за собой дверь, подошел к Инге и обнял ее за плечи. Инга не вздрогнула, значит, ждала.
- Какие же вы все, мужики, предсказуемые...
- Подожди, молчи, это и так ясно. Мне всегда хотелось доказать тебе, что я – не Гвоздев. И сбежал именно поэтому. Думал, пусть девочка подумает. А девочка замуж вышла не раздумывая. Но детей, Инга, ты родила не сразу. Из-за карьеры? Ведь нет же? Чего-то ждала, или кого-то?
- Думаешь, тебя? Не надейся.
- А вот это неправда. Витька он, конечно, лопух был. Но понимал это четко. То, что ты все время чего-то ждешь, или кого-то. И нашел меня, письмо написал. Мол, ты, Камырин Слава, хороший человек, но лучше не приезжай. Ингу я тебе все равно не отдам. Как будто ты - переходящее красное знамя.
У Инги пересохло в горле. Она опустилась на стул, налила воды и залпом выпила:- "Вот, значит, что. Оказывается, лопух Гвоздев все за них троих решил. А теперь, вот и детьми, как щитом прикрылся. Мол, куда уж теперь с подводной лодки?!"
- Это правда? Про письмо?
- У мужа своего спросишь, если захочешь. Вот я и бегал все это время от тебя, от себя. Все самолюбие тешил. Проживу как-нибудь. А как-нибудь не хочется, не могу как-нибудь, понимаешь?! Думал, вот приеду, такой самодостаточный, фрукт заграничный и посмеюсь потом над собой, что столько времени потратил на пустые хлопоты. О чем хлопотал, вот об этих обывателях? Нет, не фига. Прости, вырвалось. Вот увидел тебя, и вся моя самодостаточность как первый снег сошла.
Инга подошла к Камырину и уткнулась лицом в его грудь. Хотелось спрятаться, зарыться в Славку, как в сугроб. Камырин прижал Ингу к себе и не отпускал, боялся, вдруг исчезнет. Так они стояли, выхваченные из картины повседневности, долго, а может, совсем чуть-чуть. Неважно. В такие минуты время просто перестает быть. Это как «стоп-кадр» в кино. Они не знали, что будет дальше. И "дальше" просто не существовало.
