Стол мой рабочий расположен у самого окна, которое я не всегда закрываю шторой – она, плюшевая, бордового цвета, оставшаяся от хозяев, вечно цепляется наверху гардины крючками, и мне лень лазать и высвобождать петельки из плена. Сижу у монитора допоздна, когда темнеет, включаю старенькую настольную лампу. В итоге – я освещен, и виден с улицы, а мне трудно разглядеть за стеклами кого-либо. Забыл сказать, что живу я на первом этаже. Под окнами моими проходит асфальтовая дорожка, работающая до самой ночи: бегают мальчишки, гуляют пожилые пары, дамы с собачками. Нет-нет, пробухают тяжелые, неуверенные ботинки работяг.
Заметил, что около восьми вечера, когда особенно хорошо пишется, ловлю на себе чей-то взгляд из-за окна. Поначалу думал – просто отражение в стекле играет со мной в шутки. Однако к третьему дню понял: наблюдает за мной кто-то. Попытки разглядеть человека – а это, безусловно, был человек, - никак не удавались. Лишь пара силуэтов деревьев можно в этой тьме уловить, да кое-как видны светящиеся окна соседней пятиэтажки.
Пятого дня пошел на хитрость: не поворачивая головы, дотянулся до кнопки выключателя лампы, щелкнул им, и тут же вперился в окно. Так и есть! У старой липы стояла женщина, одетая в просторное синее пальто, и смотрела на меня. Поняв, что разоблачена, женщина развернулась на высоких каблуках, и резко зашагала по дорожке, цокая набойками. Полы широкого пальто разлетались в стороны, спина была сердито-прямой.
В выходной я столкнулся с этой женщиной в супермаркете. Она, увидав меня, попыталась скрыться, но я догнал ее у стенда с молоком.
- Простите…, - начал я.
- Что вам от меня нужно? – сделала пару шагов назад женщина, и тут же уперлась спиной в витрину, уставленную коробками с йогуртами, банками со сметаной и прочим этим кисломолочным раем. Глаза ее беспокойно блестели.
- Мне? От вас? Ничего, - вдруг понял я всю глупость моего поведения, - извините, обознался.
Повернувшись от нее, я зашагал к кассам магазина.
Вечером, не поленившись, забрался на шаткий стул, и намертво укрепил штору так, чтобы она полностью закрывала всё окно.
Открывая утром почтовый ящик, услышал сверху:
- Скажите, а вы не могли бы вновь открыть окно?
В изумлении поднял я глаза: на площадке стояла обладательница синего широкого пальто.
- Да зачем это вам??
- Я смотрю на вас.
- Это мне известно. А с какой целью?
- Вы … Когда вы … Работаете, то …
- Ну, ну, - подбадриваю я странную незнакомку.
- Когда вы работаете, у вас такое лицо, что я … люблю вас.
- А когда не работаю? – с интересом гляжу, как пунцовеют ее щеки.
- Тогда вы мне безразличны. Тогда я люблю своего мужа.
- Так любите мужа, я-то здесь каким боком?
- Сама не знаю. Но все же прошу вас, откройте окно, - в глазах ее было столько мольбы и какого-то безумия, что я только согласно кивнул, и пошел к своей двери.
Поворачивая ключ в замке, услышал тихое:
- Спасибо.
Зашел в квартиру, сорвал плюшевые занавески и бросил их в угол. Сел за стол и обхватил голову руками. В этот момент раздался звонок. Я метнулся в прихожую и резко распахнул обитую клеенкой дверь, ожидая увидеть на пороге ее. Однако увидал малознакомого соседа, с которым изредка здороваюсь при встрече.
- Слушаю вас.
- Ты, парень, извини, конечно, - от визитера разило спиртным, - я слыхал, как ты давеча с Лялькой разговаривал в подъезде…
- А вам, любезнейший, когда-нибудь говорили, что подслушивать – низко?
- Говорили, говорили…, - вздохнул сосед, жмурясь на свет лампочки в прихожей, и вдруг, подобравшись, он заговорил совершенно трезво и быстро:
- Горе у нашей Ляльки случилось с полтора года тому назад. Мужа ее убили. Любила она его жутко, до сумасшествия. Ты на него издалека немного похож, верно. Я тебя прошу об одном – не трогай ты ее. Мы тут все с ней нянчимся…
- Я вас понял. Простите, как вас зовут?
- Игорем Игоревичем кличут, - остро пахнуло водкой.
- Игорь Игоревич, я на днях съезжаю отсюда. И, разумеется, ни о каких «троганьях» речи быть не может изначально…
- Спасибо, сосед, - корявая ладонь Игоря Игоревича сжала мои пальцы до хруста, после чего он тяжело развернул корпус и ушел к себе.
Садиться за стол не было никакой охоты. Рассказ этот я написал ночью, когда убедился, что за окнами никого нет. Еще один рассказ о Любви.
