Опять припомнила случай. Что-то подобное в нашей семье уже было. Повторяется иногда наработанный опыт. Из экстремальной жизни эпизод. Росли сыночки, а я училась в институте. Где жила, там и училась, а студентки со всех городов прибыли. Часто многим из них приходилось ночевать в девятиметровке нашей.
Была у мамы подружка, отличающая от остальных своей высотой и худобой. Она звалась Татьяной. Как-то приехала она в гости. О возвращении в гостиницу ночью и речи не было, но при её росте спать в кресле нереально. Вот муж и предложил: – «Да пусть спит между нами… ха-ха!» И правильно. Танюшка была худющей. Мне её всегда было жалко. А кому из мужиков такие тощущие спонадобятся? И муж жалел её. Такой сердечный мужик - и мой! Он заботливо произнес: «Хоть согреем твою худюшку». Танюха не возражала. Нашу смешную семью она тоже с улыбкой принимала. Уже спим. Что-то я проснулась. Смотрю, рука мужа блуждает по Танюшкиному безбедренному заду.
– Ты чё. Она же - не я! Это же Танюха. Я - вот. И притыкиваю его руку к своему заду.
– Сослепу я вас перепутал, видать. Что ли жалко стало Танькин зад? - хихикнул муж. Я и поверила. В темноте ведь нетрудно перепутать зады, но я… вроде с другой стороны ложилась? Конечно, забыл. Нетрудно ошибиться. В темноте и память затеряешь. В тёмной комнате любая кошка черна…
Много лет спустя этот случай анекдотом принимался средь наших друзей. А муж говорил или оправдывался: «Приручила весь курс к моей кровати. А я чё? Я не жадный». Но я то знала своего суженого. Он хохмач, но парень порядочный.
Теперь и сын походил на своего папашку. Всех-всех разом - в свою кровать. Разве не семейный подряд? Ничего не скажешь - умеет веселиться моя семья. Зато навсегда запоминаются их поступки. Например, мои институтские, запомнили и меня, и моего мужа, думаю надолго. Вот режиссёр мой по сей день письма шлёт. Никому не шлёт, а мне шлёт. Ему уже 80, а хохочет, будто ему всего 70. Ну, разве не бывает так, когда одних не вспоминают, а других помнят.
…Утро наступило. Вчерашняя компания почти вся в сборе. Словами Жванецкого:- «Остались либо хитрые, либо доброжелательные». Я бы уточнила: «Остались и те, и другие, и третьи». На посошок почеканились и ещё… и ещё приняли. Тостов наговорились от души и до упада. Напринимались… по всем понятиям. И вот мы, которые не разошедшиеся, у места отправки. Держимся друг друга, прямо приросли и породнились. Вот так проводы сблизили!
«Сегодня сынка провожу, а уже завтра братец в Израиль… тю-тю...» - Но в ответственный момент и о брате мысли не задерживались. Наверное, нехорошо? Прости, брат родной, совсем не до тебя мне было, а ведь не скоро его увижу». Просто иначе и не получится. И дорого. И семья велика. И проблем через край. Нет-нет… сейчас все мысли о собственном дите. Брат мой понимает, за что я ему благодарна! И тогда, и много лет спустя, умел он быть при горестях моих. Он понимал и сочувствовал.
И вот мы тащимся всей своей сплочённой компанией через парк «Металлургов». Вдруг появляется шикарнейший павлин во всей своей красе! И давай расфуфыривать великолепный хвост свой. Разом в сказку попали!!! Невозможно такое и представить. Все удивлены. Выходило, павлин забрёл проводить сыночка моего! Мы обалдели от этой фантастической экспозиции. И какая птица залетит проводить в Армию? Павлин, видать и залетел. На глазах… Азиатские страсти разыгрываются, махом в сказку всех переместив!
– Просто Азухен вэй! Что сейчас означало – «Ё-п-р-с-т!»– воспоминания чьей-то матери. Разом опешила наша сатирическо-юмористическая компания, которая куда кривее «Кривого зеркала» оказывалась. Слышали мы, что в этот парк завезли удивительных птиц, но никак и не предполагали, что павлин, отбившись от своей стаи, прибьётся именно к нашей компании. И ма подумалось тогда: «А неплохой то знак! Если еврейской манерой и со всеми СНГенским понятием».
Про то, что павлин с одним из хохмачей, другом сыночкиным, преподнесут нам грандиозное представление, даже мыслить не могли. А Толян подошёл к райской птице вплотную, та даже на полшага от него не отошла. Царская птица, верно говорила: «Покинув свою Азию, всяких в вашем Союзе пришлось видеть. Уже нечем удивить меня! И про язык ваш уж наслышана, он мне стал родным!!!» Толик завёл разговор с павлином, на понятном им двоим языке. Говорили только что придуманным текстом, выражая это гортанным, особенно громким звуком. Как крыльями, руками захлопал Толя, рукавами замахал, продолжительно гоготнув…
Мы зрители без сговора пораскрывали рты… И продолжилась живая сцена разговора птицы с человеком и наоборот. Друг Дена устроил скачку вокруг птицы, горланя во всё горло и заливаясь странным, необычно громким и совсем не приятным звуком. Что ли, птица приняла его за свою вторую половину? Толян же будто был готов к брачному союзу. Стянув с одной из девиц, яркий платочек, обрядил им свою голову, вступив в брачные игры. Он с необузданным воодушевлением входил в азарт, разыгрывая роль супруги, подпевая павлину ещё громче и противнее. То он самостоятельно гоготал. То птица раздельно демонстрировала своё умение, то голосили сообща.
От смеха мы задыхались, переводя свой гогот в икание. Артисты не собирались останавливаться. Так без антракта и проходило их выступление. Уникальнее представления не видывала, не слыхивала и не представляла... И если бы мы сами не были свидетелями, то другому рассказчику о подобном ни за что не поверили. Наверное, в непредвиденные моменты и происходит такое. Жаль, не было кинокамеры. Видевшие этот сюжет стали бы свидетелями – «невероятного рядом». Ни дать ни взять – две птицы из одной семьи! Азухен вэй! Такого и в любимом мультике не увидишь.
Этим необычным птичьим разговором друг Толя значительно скрасил проводы сыночка. Мы буквально пьянели от удачного показа. До конца жизни эпизод этот не забудется. Особенно запомнился тот слёзный смех брату мамы и его семье. Они гордились друзьями своего племянника. Хохота такого ни раньше, ни позже не видела, не слышала. Да такого и не бывает. Разумеется, рядом оказывались и рюмки, и закуска, и рождались тосты выдающиеся: «За птицу мира!»
Привычного голубя - синоним мира - сместили с должности, заменив редким красавцем – павлином! «И почему люди не летают, как птицы? – думы мамы. - Как бы хотела быть… не соколом, а коршуном. И полетела бы за сыном в Армию. И уж если не два года с ним рядом служила, то хоть на побывку бы прилетала. Я всех-всех кто его обидеть захотел, клевала-клевала бы… если и не до смерти, то хоть защитницей была, проще говоря –«крышей». Чтоб любому обидчику неповадно было. – (мысли мамы из области фантазий). - Только к моему сыну мог павлин на проводы зайти!!!»
И, правда, семейка наша отличалась особенностью или своеобразием. Без необъяснимых моментов мы просто не жили. В лексиконе нашей жизни не находили места слова: обычно, незаметно, и спокойно. Нет, нет, это не про нас. Хорошо это или плохо? А кто о том точно скажет? Но без всплеска и эксцесса – это не про нашу семейку «Адамсов»! Ха-ха!
О девочках пришедших проводить: те прямо вросли в армейца. Чуть ли не на руках его несли. Уже каждая готова была ждать из армии своего друга и кутюрье! Позже чувства их обрушились на маму, почти свекровь. Верно, за отличные проводы полюбили её. Кто ж не любит весёлого настроения? А другого настроения, с лихвой хватает каждому.
И вот уже родственно спаянная компания организованно столпилась у автобуса, увозившего призывников служить. И только закрылись двери автобуса… Не только мамы нашей сердце переставало биться… да и присутствующих мам прихватило. Безжизненность, горе, страшная тоска – изменили лица провожающих. Уезжает-уезжает-уезжает. Как там будет? Говорили… там всё ужасно...
Автобус тронулся. Даже преданные объятья мужа не уменьшали боль. Уходящий автобус с собой увозил и душу, и сердце. Всё здоровье из живого организма мам вытаскивал. И тут сыночек, каким-то образом пролез к заднему окну и влип лицом к его стеклу, высунув язык до самого подбородка, смешно замяв свой нос... Новый хохот затмил плачущие голоса не только нашей компании. На некоторое время горе отлегло.
– Какой же у нас весёлый сын. Весь в отца, в ма и в старшего брата – отметила мама. Все-таки умеет наша семья не унывать (Па+ма=пама).
– Азухен вэй! – Слава Богу! Или: Улыбку нам в бока! (Идея такова и здесь уместна она).
И вот ма дома, но жизнь в отсутствии… Как выжить? Почему ничего весёлого не вспоминается? Как себя отвлечь? Ведь масса проблем. Работы – непочатый край. Уйма уборки. Есть семья, ещё два мужика в доме. …Но ни одной мысли про тех, кто рядом.
– Не хочется жить. Не могу жить. Мне бы только разок увидеть его и пусть тогда уходит в свою армию. …Не получается себя уговорить. Одно желание, причём самое верное и достойное – умереть. Вспомнила надпись на кольце царя Соломона: – «И это пройдёт»... Не помнила, как прожила следующий день. Ма нашу никто не беспокоил и не задавал вопросов. Она тихо умирала...
Все на работе. Звонок. Открывать не шла. Сидела не своя… Никакая сидела… А тут дверь открывается и входит… СЫ-ЫН входит!!! Жуткое потрясение. Как очень плохое, так и сверхвеликолепное, вводят в единое – шоковое состояние. С одной стороны – потрясно! С другой – потрясена! Что ли сказка? А может, я сошла с ума? Так и думала, и верила в то, что с ума сошла. Нет, не сказка. Явь это! Азухен вэй!!! - Бог мой!!! – Я жива!?!
И такое… произойти могло только с моим сыном. О-ох, если бы он не вошёл бы…и не знаю… жила ли? Сын набросился на ма именно так, как умел делать только он. Без сюсюканий поцеловал, куда-то в ухо попал, твёрдо и уверенно сказав:
– Хватит сидеть. Сын твой кушать хочет. И принялся образно и в самых ярких тонах расписывать, каким образом он сейчас здесь.
– Завтра опять еду служить. Теперь в… МОСКВУ. Так говорил, будто те годы, что его ждала, он служил где-то, а теперь отправится в новый поход. Ничего не понимала, но пошла на кухню кормить сына!
– Мы уже в поезде. Дошли слухи… на Севере ждёт нас служба. Где именно пока не знали. Я вздрогнула: ведь брат мой там служил. У него вечно гноилась любая рана. Всё плохо заживало. Не хочу, чтобы и сыночка… (Разговор с собой)
Оставалось несколько минут до отправления поезда, а тут подходят с проверкой документов. Обнимая маму и громко гогоча, тыкая её в грудь, сын, как заезженная пластинка твердил:
- Ты, ты же, ты меня надоумила выучиться и права получить перед самым призывом. Ещё раз громко чмокнув прорифмовал:
– Ха-ха… а у меня права!
Офицер взял в руки их. Долго и со всех сторон разглядывал и вдруг говорит:
– Подожди-ка, подожди-и-и… Водилы и в Москве нужны! - точь-в точь, как папец отчеканил, стукнул меня по плечу и скомандовал: – На выход!
– Вот дали день на посещение тебя, маман. И - ту-ту, опять бегу - теперь в Москву!
– В Москву!!! Сыночек, да в Москву сто… нет, сто двадцать раз к тебе приду. Господь, тебя благодарю! Теперь я точно выживу!
– А ты что, умирать собралась?
– Чуть не сподобилась. А теперь нужно жить.
– Азохен вэй! – Будем жить!
Кушать подано. За стол армеец!
Чтобы МИР наш в МИРЕ сохранить, АРМЕЙЦА нужно накормить!!!
