Серега часто смотрел передачи местного телевидения. Последняя неплохая вещь в квартире бабки – телевизор, корейский, цветной «Самсунг». Серега, конечно, знал, что придет очередь и телевизора – когда подступает ломка, штаны снимешь и отдашь за «чек». Но это, когда подойдет самый край. А пока его почему-то странно успокаивала эта женщина на экране, немолодая для того, чтобы он влюбился в нее. Недостаточно старая, чтобы считать ее мамой.… И его, иссушенный героином, мозг подсказал ему – пусть эта Виктория будет ему сестрой. Вот он и усаживался перед экраном по вечерам, один, бабку выгонял во двор, обсуждать с такими же бедолагами, как она, неудавшуюся жизнь, рано умерших детей и непутевых внуков.
Виктория обычно здоровалась спокойно, рассказывала о чем-то, Серега в общем-то и не вслушивался. Его успокаивал голос – низкий, где-то вдалеке хрипловатый. «Курит, наверное» - думал Сергей, и это тоже странным образом сближало его с ней. Иногда ее голос становился высоким и звенел от негодования, тогда Серега начинал тревожно вслушиваться, пытаясь понять, кто обижает его сестру и, уколовшись, иногда представлял, как сладко расправляется с обидчиками… Дальше этого, конечно, не шло. Слишком тяжкими были свои проблемы, надо было не только уколоться, но и поесть иногда, а когда находил приступ сентиментальности, Серега покупал (а при удачном стечении обстоятельств - воровал) что-нибудь для пятилетней дочки.… Сам не ходил, просил отнести бабку. Дочка, впрочем, никаких чувств в душе не пробуждала, как и бывшая жена – все ушло, все стерлось…
Жалеть он умел только пацанов, которых его «коллеги по шприцу» неторопливо сажали на иглу. Сам он имел принцип, которым гордился – никому не делать первого укола.
…Вчера он просмотрел местные «Новости», которые не принесли обычного успокоения. Доза становилась недостаточной, положение угрожающим. Денег не было даже на один укол. Цыганка («Машка», - говорили они) в долг уже не даст. А то и пришлет его же «друзей» выбивать долг, выносить из квартиры… что? Он обвел глазами пустые углы… в однокомнатной квартире было чисто, бабка старалась…да и он не желал делать из квартиры притон. Серега был одиночка. Даже подруги не было…да и зачем ему подруга? Сил не было шприц поднять…
Из носа текло, непрерывно, живот болел дико… Серега пошел на кухню… волчий час – четыре утра. Сел за стол, положил перед собой листок в клетку, дешевую ручку (знал, что когда-то сядет писать, сунул в последней обчищенной квартире в карман, сохранил), стал медленно выводить буквы, вспоминая давно забытый процесс: «Сценарий телевизионной передачи». Даже боль отступила, увлекся… писал – что спросит она, что ответит он…
